Фракиец

И перед уходом напоследок решил проверить стену и пол под ней, всё же не могут эти стражи стрелять без промаха, и следы попаданий должны найтись. И действительно, на уровне груди почти вся стена оказалась испещрена небольшими белёсыми отметинами на камне размером не больше нераспустившейся почки. А вот на полу никаких «пуль» не нашлось.

— Странно, не могли же местные их все собрать… — тихо прошептал я. — Здесь пока закончили, возвращаемся в лагерь, — услышав мои слова, лучники явно повеселели и направились к выходу.

По возвращении в лагерь мои сопровождающие направились к котлу, что источал аппетитный запах, я же, найдя взглядом Пелита и Марка Туллия, что беседовали с бывшим пленником, отправился к ним. Прервав разговор с Хекеторо и выслушав всё, что мне удалось выяснить, легат проронил:

— Я в душе не ебу, как нам убить то, что, судя по всему, уже и так мертво. — Оглядев лагерь, продолжил: — Слишком мало у нас бойцов, чтобы они под обстрелом смогли добежать до скелетов, повалить их на пол и расчленить топорами. — И почти неслышно прошептал, скорее не говоря нам, а размышляя вслух: — Была бы у меня здесь хотя бы одна когорта…

Прав легат: штурмовать в лоб — это самоубийство. Вспомнив битву с Костяным Ужасом, обратился к Пелиту:

— А молниями достать ты их не сможешь?

Жрец задумчиво почесал бороду и, уточнив у меня размеры зала, покачал головой:

— Увы, мой друг, так далеко я молнией добить не смогу.

Марку Тулию, похоже, пришла в голову какая-то идея:

— Можно скорпион притащить и попробовать расстрелять их.

— Те, кто будут стрелять, — смертники, — возразил я, — нежить легко выцелит и выкосит их.

Легат зло сплюнул:

— И что ты предлагаешь?

Я усмехнулся:

— Пока предлагаю пожрать и выспаться, а с утра на свежую голову подумать ещё раз.

Марк Туллий разразился звучным хохотом:

— А вот это действительно стоящая идея, а то уже давно кишки бурчат, завтра утром ещё раз обсудим.

Легат ушёл в сторону кучкующихся наёмников и, судя по доносящимся до меня обрывкам команд, занялся распределением дежурств на время отдыха.

— Друг мой, позволишь задать тебе пару вопросов?

— Спрашивай.

— Ранен ли ты и как ты себя чувствуешь вообще?

Какие-то странные вопросы, но раз лекарь их задаёт, то зачем-то ему это нужно. И, прислушавшись к своему телу, ответил:

— Не ранен, только устал жутко, а к чему ты спрашиваешь?

— К тому, мой друг, что, как ты помнишь, наш род одарён богами не чувствовать боль, и я периодически лечение накладываю на себя, чтобы не помереть от какой-нибудь незамеченной ранки. — Увидев мой кивок, которым я показал, что помню эту особенность, продолжил: — Так вот с тех пор, как мы проникли в это поселение, при лечении самого себя есть такое ощущение, что всё моё тело немного изранено. — И, увидя, что я не совсем понимаю, куда он клонит, со вздохом разъяснил: — И это же происходит с лечением других, — сказав это, он простёр руку, и меня всего окутало сияние, но кроме того, что слегка ушла усталость, ничего не почувствовал.

— Ну и к чему всё это? — повторил я свой вопрос.

— А к тому, что воздух здесь чем-то заражен, и мы можем от этого погибнуть.

— Судя по местным, яд этот мгновенно не убивает, а по возвращении, я думаю, Зевс излечит своих Героев. — И, махнув рукой, отправился раздобыть перед сном чего-нибудь съестного.

Что-то наш философ не о том думает: невидимый яд, который не убивает, а, судя по увиденному, только уродует… Лучше бы придумал, как одолеть немёртвую стражу.

Получив из котла свою порцию варева, отошёл в сторону и, усевшись на один из стульев, быстро поел. Наблюдая, как пленные с опаской пробуют нашу стряпню. Среди них я заметил и нашего пленника, который сидел рядом с девочкой тоже без носа и ушей.

А вот остальные пленницы ему что-то недовольно и тихо говорили. Похоже, пеняли ему на то, что он сегодня выжил, в отличие от их мужей, братьев и отцов. Надеюсь, ночью его не придушат, всё-таки он оказался полезен, да и в качестве толмача может ещё пригодиться.

Стоило закрыть глаза, как сразу провалился в сон, хотя хотел ещё немного подумать о том, как убить то, что и так мёртво, как неожиданно поэтично обозвал нежить Марк Тулий. Вдруг обнаружил себя стоящим на знакомой арене, сквозь прорези в шлеме в лицо било яркое солнце, а до ушей доносились крики зрителей. Всё было именно так, как и много раз до этого. Кого же выставят моим противником сейчас?.. Впрочем, недолго осталось ждать. Решётка, что преграждала проход на противоположном краю ристалища, с громким скрежетом поползла вверх.

Хотя какая в жопу арена?! Я уже много декад как не гладиатор и даже не беглый раб, а самый настоящий Герой. Попробовал открыть интерфейс или справку, но перед моим взором оставался всё тот же грязноватый песок, устилающий всю арену.

Неужели все мои приключения и все новые знакомые мне просто привиделись, как мимолетный сон?.. Холод сжал моё сердце и промелькнула мысль вспороть себе брюхо и отправиться в царство Аида. Решётка поднялась, и оттуда появился живой скелет, как две капли воды похожий на одного из стражей, вот только вооружён он был обычным мечом и щитом.