Фрайди

— Джо, ты настоящий гений!

Глава 4

Когда доктор Бойл вышел из операционной, Сэлэмэн шагнул ему навстречу:

— Доктор!

— Опять? — Бойл притормозил. — Чтоб ты провалился к черту в ад!

— Так оно непременно и будет, — кивнул Сэлэмэн. — Но, доктор, минутку…

Хирург побледнел от ярости.

— Слушай, приятель, я простоял за столом одиннадцать часов! Я бы сейчас всех поубивал, а тебя — первого!..

— Значит, самое время выпить.

Бойл вдруг засмеялся.

— Это точно. Где здесь ближайший паб?

— Шагах в двадцати. В моей машине. Она по самую крышу набита австралийским пивом — холодным и не очень. Не считая виски, джина…

— Ха! Вы, американские ублюдки, умеете делать дела! Но все равно, мне нужно переодеться, помыться…

Он начал поворачиваться, чтобы уйти, но Сэлэмэн вновь удержал его:

— Доктор, я немного посвоевольничал… Короче, ваша одежда тоже там — в моей машине. Так что пойдемте выпьем. И все. Не заботьтесь ни о чем.

— Ладно. Пусть ваша машина провоняет потом. Помоюсь и переоденусь в отеле. «Ну, хвастайся, Макдафф?»

Пока доктор поудобнее усаживался на диване в салоне, Сэлэмэн разлил по бокалам пиво: настоящий «пинок кенгуру» для Бойла и слабенькое американское для себя. В молодости ему приходилось иметь дело с австралийским пивом, и теперь он осторожничал. Рокфор тронул машину с места и повел ее небыстро и плавно. Он знал, что в салоне пьют.

Сэлэмэн подождал, пока доктор осушит бокал, налил еще.

— Ну что, доктор? Как оно все?..

— Как по маслу. Подготовились хорошо — а что еще нужно? Да и команда была отличная…

— То есть — операция прошла успешно?

— …но пациент умер. Есть такая старая присказка.

Сэлэмэн почувствовал острую жалость — и облегчение.

— Я понимаю. Все равно, спасибо вам. Вы сделали все, что могли.

— Да нет же! Я не говорю, что это наш пациент умер! Я просто вспомнил старый анекдот… Что касается нашего — он был в полном порядке. Теперь нужен хороший уход…

— Вы считаете, что он может выжить?

— «Он»? Пожалуй, что уже не «он». А в остальном… Могу сказать точно: тело будет жить. Прекрасное тело, молодое и здоровое. Мозг тоже жив и, думаю, таким и останется: кровь поступает, электрическая активность полная. А вот составят ли тело и мозг одно целое… Вы какой веры?

— Никакой.

— Плохо. А я хотел попросить вас позвонить своему богу и спросить насчет прогноза по этому дельцу… По крайней мере, сетчатку глаза и внутреннее ухо я спас. Я первый, кому это удалось, хотя меня и называют шарлатаном… так что он, если повезет, будет видеть и слышать. А вот что касается спинного мозга, наиболее вероятный исход — неблагоприятный… хотя частично, конечно, функции восстановиться могут… Нет, я несу чушь: девять из десяти — за то, что мозг вообще не будет иметь связи с внешним миром.

— Надеюсь, вы преувеличиваете. Ваша премия, кстати, зависит от того, будет ли пациент видеть, слышать и разговаривать — как минимум.

— В сраку.

— Но условия оплаты изменить нельзя.

— В сраку, я сказал. Там значилась какая-то премия. Но у меня нет такого большого мешка, поэтому — в сраку. Слушай, кореш, вы тут как хотите — можете придумывать всякие премии: за срочность, за качество… Мы, мясники, работаем по-другому. Я получаю за операцию. Я режу. Мне платят. Все. Я честный хирург — что бы там ни болтали всякие шкуры…

— Напомнили… — И Сэлэмэн полез в карман, достал пакет. — Ваши деньги.

Хирург небрежно сунул пакет в свой карман.

— Не проверяете? — усмехнулся Сэлэмэн.

— Лишняя работа. Или вы платите, как надо, или я иду в суд. И вообще — плевать.

— Пива добавить? — спросил Сэлэмэн. Он откупорил бутылку портера. — Я оплатил все. Полностью, золотом, через надежный швейцарский банк… В этом пакете ваша банковская книжка. Плюс уведомление, что мы оплатили все счета, гонорары ассистентам, компьютерное время и прочее и прочее. Но я надеюсь, что вы раздобудете где-нибудь хороший мешок — и я вывалю вам столько…

— Ладно, не буду отказываться. Исследования требуют денег, а мне не хотелось бы их прекращать. Мне хочется войти в историю медицины не как шарлатану… понимаете?

— Мне, кстати, хочется того же. Хотя, может быть, по другой причине.

Бойл отпил еще пива и задумался.

— Похоже, я опять вел себя как последнее говно. Извините. Всегда, когда выхожу из операционной, начинаю бросаться на людей. Я забыл, что он ваш друг.

Сэлэмэн вновь испытал те же чувства, что и в начале разговора: смесь жалости и облегчения.

— Нет, — сказал он. — Йоханн Смит мне не друг.

— Ну? А мне показалось.

— У него не было друзей. Я его адвокат, и он, естественно, платит мне за мою преданность.

— Понял. Тогда ладно. Тяжело, если мешаются всякие эмоции. Понимаете, прогноз при такой операции, по определению, не может быть благоприятным — уж это-то я знаю лучше всех остальных. Хотя… — Бойл задумался. — Может, и получится… Группа крови одна, и объем черепных коробок близкий…

— А почему вы тогда так мрачно настроены?