Фрайди

Так, Фрайди, успокойся, умойся холодной водичкой и… Я набрала код Босса.

— Говорит Фрайди, Босс. Я по поводу нашего ночного разговора. Похоже, я несколько сошла с ума.

— Пустяки. Зайди ко мне в десять пятнадцать.

У меня появилось сильнейшее искушение провести следующие пару часов, сидя в «лотосе» и предаваясь медитации, дабы привести в порядок начинавшие дымиться мозги. Но я пребываю в глубоком убеждении, что даже перед концом света нельзя отказывать себе в хорошем завтраке… и с радостью могу сообщить вам, что мои убеждения не подвели меня в то утро. Завтрак был восхитительный: свежие финики со взбитыми сливками, говяжьи отбивные в сухариках, яйца всмятку, английские бисквиты с апельсиновым джемом. Свежее молоко. Колумбийский горный кофе. Завтрак до такой степени поднял мое настроение, что еще час я провела у терминала, пытаясь отыскать наличие математической взаимосвязи между историей эпидемий чумы и той датой, что невесть откуда втемяшилась в мою одурманенную сном голову. Взаимосвязи я не нашла, но продолжала увлеченно вертеть полученную кривую в разных измерениях. Я бы крутила ее и дальше, но терминал, собака, вежливо предупредил меня, что через три минуты я должна отключиться.

Я была готова остричься наголо!

В кабинет Босса я вошла минута в минуту.

— Фрайди докладывает, сэр.

— Садись. А почему в Бомбее? Калькутта кажется мне более вероятным местом.

— Наверное, дело в климате, сэр. Блохи не выносят сухой, жаркой погоды. Восемьдесят пять процентов тела блохи — вода, и, если этот процент падает до шестидесяти, блоха погибает. Следовательно, в сухом, жарком климате эпидемия остановится. Но… Босс, это все такая чепуха! Вы разбудили меня посреди ночи, задали мне идиотский вопрос, а я дала вам идиотский ответ. Я ведь даже проснуться толком не успела. Наверное, я говорила с вами во сне. А снился мне кошмар, Босс. Кошмар про «черную смерть». Ну точно, там была эпидемия чумы — во сне. Она началась в Бомбее, в 1896 году. Страшная была эпидемия…

— Ну не такая страшная, как ее гонконгское продолжение три года спустя. Фрайди, аналитический сектор оперативного отдела утверждает, что следующая эпидемия чумы начнется на год позже твоего-прогноза. Но не в Бомбее. В Джакарте и Хошимине.

— Они ошибаются! — неожиданно резко прервала я его. — Понимаете, сэр, вы меня уж простите, но у меня такое впечатление, что мой ночной кошмар еще не закончился. Босс, сжальтесь, прошу вас. Неужели мне нельзя заняться чем-нибудь более эстетичным, что ли, чем блохи, крысы и «черная смерть»? Спать спокойно невозможно.

— Можно. Изучение чумы тобой закончено…

— Ура!

— …по крайней мере, до той степени, до которой твои интеллектуальные способности и природная любознательность позволили тебе связать концы логической цепочки. Теперь этим займется оперативный отдел. Но работа их отныне будет основана на твоем прогнозе, а не на математическом анализе.

— Босс, я позволю себе еще раз напомнить вам: мой прогноз — ерунда на постном масле!

— Фрайди, а я позволю себе еще раз напомнить тебе, что твоя главная слабость заключается в том, что ты хронически себя недооцениваешь. Ну разве не глупо мы выглядели бы, доверься мы профессиональным аналитикам, а эпидемия возьми и разразись на целый год раньше, как ты предсказала? Начать на год раньше профилактические мероприятия — в этом нет ничего страшного.

— Мы что, будем пытаться остановить эпидемию?!

(Люди сражались с блохами и крысами на протяжении столетий. Пока выигрыш на стороне блох и крыс.)

— О господи, нет! Но, во-первых, я никогда не заключаю контракты, которые нам не по плечу. Этот как раз из таких. Во-вторых, такое просто не под силу нашей организации. А в-третьих — это уже чисто с человеческой точки зрения, — всякая попытка остановить процессы самоочистки перенаселенных городов — не милосердие, Фрайди. Чума — страшная смерть, но зато более быстрая. Голод — тоже страшная смерть, но зато более медленная. — Босс слегка усмехнулся и продолжил: — Наша организация ограничится тем, чтобы не дать pasteurella pestis покинуть пределы Земли. Как мы этого добьемся? Отвечай быстро.

— Мы их взорвем! — выпалила я без запинки.

— Космические колонии? Не слишком ли жестоко?