Фрагменты

– Мы были готовы, – холодно парировала Делароза, переходя ко второму трупу. – И мы устроили засаду. У нас была отличная позиция, мы ловко обманули их и все равно потеряли четверых убитыми, а двое гражданских ранены. – Она махнула рукой в сторону фермеров. – Находясь в выгодных условиях, мы потеряли в два раза больше, чем они. Вы что, всерьез думаете, что с ними можно справиться в честном бою, без ложной приманки?

– Но вашей ложной приманкой стали мои люди!

– Вы еще тут спорить со мной будете, – Делароза встала лицом к лицу с Хару. – я спасла вам жизнь.

– Троим из нас это не помогло.

– Если бы я не сделала того, что сделала, вас перебили бы всех, – огрызнулась она, – или хуже: захватили в плен. Мы столкнулись с противником, превосходящим нас в технике, подготовке и физиологии. Если хотите сражаться с ними честно, то вы слепы, как Сенат.

– Сенат отправил вас в тюрьму, – заговорил Маркус, наконец-то твердо встав на ноги. – Вы были на исправительной ферме. – Он нахмурился. – На этой?

Делароза отвернулась ко второму партиалу, складывая его амуницию в кучку рядом с первой:

– Когда-то это была исправительная ферма, да. Сейчас это просто… место преступления. Все, кто выжили, разбежались.

– Вы убежали при нападении или сначала подняли бунт? – спросил Хару.

– Я здесь не для того, чтобы убивать людей, – ответила Делароза и снова встала, глядя ему прямо в глаза. – Меня приговорили к заключению на ферме, это правда. А помнишь, за что?

– За убийство, – заметил Маркус. – Это немного вредит вашей убедительности.

– Это необходимая цена, – возразила Делароза, одновременно кивая одному из своих «капюшонников», чтобы забрал снятые с трупов трофеи. – Мы стоим перед угрозой вымирания нашего вида, – серьезно продолжала она. – Выживание – превыше всего: превыше доброты, морали, закона… То, что вы бы ни за что не сделали двенадцать лет назад, теперь не просто допустимо – необходимо, стало нашим моральным долгом. Я скорее убью сотню Шейлонов Браунов, чем позволю партиалам одержать победу. Тысячу!

– Вот и я говорю, – поддакнул Кантона. – Это единственный способ выжить.

– Если убьете тысячу наших, партиалам и сражаться-то не придется, – саркастически заметил Маркус. – Вы сделаете всю работу за них.

В лесу громко защебетала птица, и Делароза подняла взгляд:

– Это сигнал: пора выступать. Похоже, у той двойки были резервы. – Она поспешила к краю леса, но Хару покачал головой.

– Мы не пойдем с вами.

– Я пойду, – вызвался Кантона, выхватывая автомат у павшего солдата. – Пошли, Хару, ты же знаешь: она права.

– Я не оставлю гражданских!

– Вообще-то, – подал голос один из фермеров постарше, тощий и жилистый от тяжелой работы, – думаю, я тоже иду с ней. – Он взял свое охотничье ружье и прибавил к нему кобуру с пояса погибшего.

Кантона вопросительно посмотрел на Деларозу, та кивнула и снова повернулась к Хару:

– Больше мы не станем использовать вас как приманку.

Она отвернулась и растворилась в лесу. Ее люди побежали следом, за ними – фермер и, наконец, Кантона. Задержавшись на мгновение, он помахал оставшимся рукой и последовал за новым командиром.

Маркус оглядел Хару, Хартли, потом троих оставшихся фермеров, вооружившихся оружием погибших солдат:

– Двое из вас ранены?

– Мы можем идти, – ответила женщина с ожесточенной решительностью.

– Это прекрасно, – невесело усмехнулся Хару, – а можете ли вы бежать?

Они остановились у школы, тяжело дыша. Бросок забрал еще двоих из них: остались только Маркус, Хару и двое фермеров, одна из них – темноволосая женщина по имени Иззи – была ранена. Она обессиленно прислонилась к стене, закрыв глаза, судорожно втягивая воздух. У Хару кончились патроны, и Маркус отдал ему свой последний рожок.

– Ты используешь их с большим толком. – Он перевел дыхание и кивнул в сторону Иззи. – Она далеко не уйдет.

– Убери ее от стены, – шикнул Хару, приседая в кусты, – увидят!

– Она не сможет встать, если сядет, – предупредил Маркус.

– Значит, понесу.

Маркус с последним оставшимся фермером, Брайаном, бережно усадили женщину, опустившую голову между коленями. Молодой врач осмотрел бинты: пуля попала в плечо, чудом не задев ни костей, ни крупных сосудов, но рана есть рана – она потеряла много крови. Он уже дважды менял повязку – на таких вот коротких остановках – и дал ей все обезболивающие, какие только мог, лишь бы женщина не потеряла сознание. Бинт опять пропитался кровью, и в глазах Маркуса потемнело от изнеможения, но он снова принялся менять его.

– Я уже начинаю жалеть, что рядом нет банды сбежавших преступников, использующих нас как приманку, – пробормотал Хару.

Маркус помрачнел:

– Не смешно.

– А я и не шучу.

– Вы могли бы сделать все правильно, – ворчал Брайан. – Засаду, я имею в виду. Спрятав достаточно людей в лесу, заняв место с хорошим обзором, – тогда не пришлось бы становиться приманкой.

– Вы могли бы. Несомненно, – «согласился» Хару, все еще не продышавшийся как следует. – Вы бы точно смогли.

Он вытянул рацию и снова попытался выйти на связь хриплым от отчаяния голосом: