Фрагменты

Изольда потрясенно глядела на старушку, прикрывая огромный девятимесячный живот руками, словно защищая его от Нандитиных слов.

Ариэль слегка улыбнулась, ее замешательство и ужас отступили перед торжеством победы, которую она ждала так долго, что теперь не могла не упиваться ею:

– Так ты ставила на нас опыты!

– Я должна была воссоздать триггер с нуля, – оправдывалась Нандита. – А это означало много испытаний и ошибок.

– Стоп-стоп-стоп! – вступила Зочи. – Ты говоришь, лекарство было встроено в партиалов – зачем же пытаться получить его из этих трех девушек?

– В твоем вопросе уже содержится ответ, – улыбнулась Нандита.

– Мы – партиалки, – процедилаАриэль, не сводя глаз со старушки. – Твой маленький партиальский приютик. – Голова ее шла кругом от этого откровения, но гнев помогал сосредоточиться: она так долго ненавидела свою воспитательницу, напридумывала про нее столько теорий, что в этот шокирующий ответ поверила сразу. – Как ты могла так поступать с нами?! Мы относились к тебе как к матери!

– Я не могу быть партиалкой, – проговорила Изольда, явно оскорбленная. – Я не… я… я беременна. Партиалы бесплодны. – Она тряслась, и смеялась, и плакала одновременно. – Я человек, как все остальные.

– Я видела, как они росли и взрослели, – добавила Кесслер. – Партиалы не растут.

– Это новые модели, – пояснила Нандита. – Первые поколения создавались для войны, но все знали, что война не может длиться вечно. «ПараДжен» занимался бизнесом, а партиалы были продуктом, и совет директоров все время искал горячие новинки для следующего сезона. Что вы станете делать с технологией БиоСинтов, если вам больше не нужны солдаты?

Ариэль внезапно затошнило, она почувствовала себя чужой в собственной коже.

– Мы были детьми, – поморщилась девушка, – вы торговали детьми?

– Мы создавали партиалов, которых люди могли бы любить. Сильных, здоровых детей, которых можно было усыновить и воспитывать как обычных младенцев. Мы удовлетворяли рыночный спрос – так мы убеждали начальство оплачивать наши исследования, – а сами в то же время способствовали ассимиляции партиалов – и самой мысли о партиалах – в человеческом обществе. Создаваемые нами дети были связующим звеном, способным превратить партиалов из противных природе чудовищ в обычную часть повседневной жизни. Они были настолько людьми, насколько мы только могли их сделать: они ушились и росли, взрослели, даже могли иметь потомство. – Нандита показала на Изольду. – Но сверх того, у них были все преимущества партиалов: сильное тело и кости, более эффективные мышцы и внутренние органы, обостренные чувства и повышенный интеллект.

– И смертный приговор через двадцать лет, – мрачно добавила Зочи.

– Нет, – махнула рукой Нандита, – никакого срока действия. Все в новых моделях было направлено на улучшение человеческой жизни – никаких ограничений, никакой подстраховки в виде Предохранителя.

– Вы не просто создавали детей, – процедила Ариэль. – Вы заново пересоздавали человеческую природу.

Нандита ничего не ответила.

– Это неправда! – воскликнула Изольда, все повышая голос. – Все, что ты сказала, – неправда! Ты выжившая из ума старуха! Лгунья!

Ариэль взглянула на сестру, ненависть к Нандите постепенно уступала в ней место ужасу, разрывавшему Изольду. Если они – партиалки, значит, они – чудовища. Они разрушили мир – может, и не лично, но косвенно-то точно. Другие люди – все, с кем они выросли, будут считать их замешанными в этом. Вот уже и сенатор Кесслер осторожно смещалась вперед, вставая между Зочи и уродцами, когда-то бывшими ее подругами. Чего сенатор от них ожидала? Что, узнав о себе такую новость, они внезапно бросятся убивать людей? Кем же будет считать ее весь остальной остров: предательницей? «Спящим» агентом? Игрушкой или чудовищем? Ей хотя бы некого было предавать – у нее не было друзей, за долгие годы одинокой жизни она изолировалась от общества. А у Изольды было все: друзья, семья, работа – и не где-нибудь, а в Сенате, в сердце человеческого правительства. Ее станут считать шпионкой? Что они сделают со шпионкой партиалов, беременной или нет?

А как поступят партиалы, если узнают? Или те уже знают? Может ли она пойти к ним за помощью или помочь прекратить оккупацию? Может быть, если они услышат предложение от кого-то из своих…

От кого-то из своих… От партиала. Разум Ариэли восставал против этого; почувствовав, что ее тошнит, она выбежала на кухню, и ее вырвало прямо в раковину. Все, что она когда-либо думала о Нандите, было правдой. Даже хуже.

Никто не пошел за ней, не предложил помощь.

– А что с ребенком Изольды? – спросила Зочи. Ее голос звучал неуверенно. – Это… кто он? Человек или партиал?

– Я – не партиалка! – пронзительно крикнула Изольда.

Ариэль умылась и прополоскала рот, глядя в темноту за окном.

– Думаю, и то, и другое, – ответила Нандита. – Партиало-человеческий гибрид. Мы предполагали, что такое может случиться, но… Мне нужно провести дополнительные изыскания, чтобы точно понять, что это значит.