Фрагменты

Вместо зала Сената сейчас использовался актовый зал Старшей школы Ист-Мидоу — школа уже несколько месяцев как закрылась, так почему бы и нет? «Конечно, — думал Маркус, — здание — это меньшее, что поменялось с тех времён. Бывший ранее лидером Голоса человек теперь заседает в Сенате, а двое экс-сенаторов находятся под следствием.» Маркус стоял на цыпочках, но зал был заполнен до отказа, мест на всех не хватило и многим людям пришлось стоять. Казалось, каждый житель Ист-Мидоу пришёл посмотреть на вынесение приговора Уейсту и Деларосе.

— Меня сейчас вырвет, — сказала Изольда, схватив Маркуса за руку. Тот опустился с носков на всю стопу и улыбнулся при виде утреннего недомогания Изольды. Его улыбка тут же сменилась болезненной гримасой, когда девушка сильнее сжала руки и ее ногти впились ему в кожу. — Прекрати смеяться надо мной, — прорычала она.

— Я не смеялся.

— Я беременна, — сказала Изольда. — И обладаю суперспособностями. Я носом чую, о чем ты думаешь.

— Носом?

— Мои суперспособности весьма ограниченны, — сказала она. — А теперь серьезно, мне нужен свежий воздух, а иначе в этой комнате станет даже более гадко, чем сейчас.

— Хочешь выйти на улицу?

Изольда покачала головой, закрыла глаза и стала медленно дышать. По ней еще не было заметно ее положения, но токсикоз у нее был просто ужасный — вместо того, чтобы набирать вес, она его сбрасывала, потому что ее организм не принимал еду. Сестра Харди грозилась положить ее в госпиталь, если это вскоре не изменится. Изольда взяла недельный отпуск, чтобы отдохнуть и расслабиться, и это ей немного помогало, но девушка слишком интересовалась политикой, чтобы пропустить такое слушание, как сегодня. Маркус оглянулся на заднюю часть аудитории, увидел возле открытой двери стул и потянул к нему Изольду.

— Простите, сэр, — тихо сказал он. — Вы не позволите моей подруге присесть на этот стул?

Мужчина на нём даже не сидел, просто стоял перед стулом, но на Маркуса он взглянул раздраженно.

— Кто не успел, тот опоздал, — низким голосом сказал он. — А теперь помолчите, чтобы я мог послушать.

— Она ждет ребенка, — сказал Маркус и довольно кивнул, когда манеры поведения мужчины изменились буквально за пару секунд.

— Что же вы сразу не сказали? — Мужчина шагнул в сторону, предлагая стул Изольде, и пошел поискать себе другого места. «Работает безотказно», — подумал Маркус. Даже после отмены Акта Надежды, который объявлял беременность обязательной, с девушками и женщинами в положении все еще обращались как с чем-то священным. Теперь, когда Кира нашла лекарство от РМ и появилась надежда, что младенцы смогут жить дольше, чем пару дней, подобное отношение стало еще более часто встречаться. Изольда, обмахивая лицо, присела, а Маркус встал за ее спиной, где он не заступал ей поток воздуха. Он снова поднял глаза и посмотрел в переднюю часть комнаты.

— ... это как раз то, что мы пытаемся пресекать, — говорил Сенатор Товар.

— Вы не можете говорить об этом всерьез, — произнес новый сенатор, и Маркус сосредоточился, чтобы получше его слышать. — Вы были лидером Голоса, — сказал новоназначенный Товару. — Вы угрожали начать, а если взглянуть с определенной точки зрения, то и начали, гражданскую войну.

— То, что насилие порой — необходимость, не значит, что оно — благо, — произнес Товар.

— Мы сражались, чтобы предупредить злодеяния, а не чтобы наказывать...

— Смертная казнь, по своей сути, и есть предупредительная мера, — сказал сенатор. Маркус моргнул — он и не знал, что в случаях Деларосы и Уейста рассматривалась казнь. Когда на свете остается только тридцать шесть тысяч человек, ты не станешь казнить их налево и направо, будь они преступниками или нет. Новый сенатор жестом указал на пленников. — Когда эти двое умрут за свои преступления, в таком небольшом обществе, как наше, это отразится на каждом, и подобные преступления вряд ли повторятся.

— Они совершили эти преступления, используя свою власть как сенаторов, — сказал Товар.

— На ком именно, вы хотите, чтобы отразился приговор?

— На каждом, кто считает человеческую жизнь не более чем фишкой на покерном столе, — произнес мужчина, и Маркус почувствовал, как в комнате возросло напряжение. Новый сенатор холодно уставился на Товара, и даже в задних рядах комнаты Маркусу был понятен угрожающий подтекст: этот мужчина казнил бы Товара вместе с Деларосой и Уейстом, если бы мог.

— Они делали то, что считали правильным, — сказала Сенатор Кесслер, одна из тех старых сенаторов, которые умудрились пережить скандал и сохранить свой пост. Из всего, что Маркус наблюдал сам, а также из тех интимных деталей, которые он узнал от Киры, он мог заключить, что Кесслер и остальные были так же виновны, как и Делароса с Уейстом — они захватили власть и объявили закон военного времени, превратив хрупкую демократию Лонг-Айленда в тоталитарный строй.