Fractured

— Исходя из определения, это люди, которые вполне способны функционировать в реальном мире.

— И вы уверены, что именно такой человек и написал эти записки?

— Как я уже сказал по телефону, я не эксперт.

— Но кое в чем вы эксперт, признайтесь.

У него хватило наглости подмигнуть Уиллу.

— Скажем так, я знаю понемногу о многом.

Уилл прислонился к закрытой двери и небрежно скрестил на груди руки. На противоположной стене, в самом углу, была закреплена камера видеонаблюдения, и он знал, что попадает в объектив. Ему было известно, что Эван Бернард отказался от права на уединение, когда школа установила систему безопасности. На тот момент это было ему только на руку, потому что позволяло легко опровергнуть любые обвинения в сексуальных домогательствах. С другой стороны, это также означало, что все, что сейчас делал или говорил Бернард, записывалось оборудованием, принадлежащим школе, а значит, вполне могло быть принято в суде.

— Полагаю, вы знакомы со своими правами, — произнес Уилл. — Вам должны были зачитывать их во время ареста в Саванне.

Эван Бернард продолжал улыбаться.

— Это было два года назад, агент Трент, и я уверен, что вам это известно. Ей было пятнадцать, но мне она сказала, что ей двадцать один год. Вы идете по ложному следу. Это просто недоразумение.

— Как так?

— Я познакомился с ней в баре, где продают алкогольные напитки. Я полагал, что прежде, чем позволить ей войти, охранник проверил у нее удостоверение личности.

— Если вы были невиновны, то почему вам предъявили обвинение в преступной небрежности в отношении несовершеннолетней?

Бернард поднял палец.

— Не несовершеннолетней. Это было бы уголовное преступление. Меня обвинили всего лишь в правонарушении.

По спине Уилла пополз холодок. Этот человек не боялся того, что ему предъявят серьезное обвинение или поймают с поличным.

— Эван, вам необходимо подумать над тем, какие у вас есть варианты поведения и какой из них избрать, чтобы отделаться малой кровью.

Бернард поправил очки и хорошо поставленным учительским голосом произнес:

— Вы понапрасну теряете время, агент Трент. А теперь, прошу прощения, у меня урок.

— Кайла была красивой девочкой, — продолжал Уилл. — Я могу понять мужчину, который не смог устоять перед ней.

— Пожалуйста, не принимайте меня за идиота! — фыркнул Бернард, поднимая с пола портфель и запихивая в него какие-то бумаги. — Я знаю свои права, и мне отлично известно, что меня записывают.

— А вам известно, что вас записывали два дня назад, когда вы уезжали из школы?

Впервые с начала разговора он, похоже, забеспокоился.

— Мне позволено покидать территорию школы во время перерыва на ланч.

— Где вы были между одиннадцатью сорока пятью и половиной второго?

— Катался, — спокойно ответил он. — Занятия начались несколько недель назад. Мне было необходимо проветриться, чтобы стряхнуть усталость и раздражительность.

— И где же вы катались?

— Я поехал в Вирдижиния-Хайленд, — ответил он, подразумевая ближайший район с кофейнями и ресторанами.

— Куда вы заходили?

— Я не помню.

— Где вы оставляли машину?

— Понятия не имею.

— Может, мне поискать ваш красный «вольво» в записях дорожных камер на Понсе-де-Леон и в Брайарклиффе или в Понсе и Хайленде?

Бернард молчал.

— Или вы решили сократить дорогу и поехать через Эмори? Я, пожалуй, проверю придорожные видеокамеры и там, — пообещал Уилл. — Вы, возможно, не заметили, но город установил камеры почти на всех основных перекрестках города.

— Я просто катался.

Уилл сунул руку в карман и вытащил блокнот и ручку, которые одолжил в канцелярии.

— Запишите свой маршрут, я его проверю, а вечером, когда закончатся уроки, мы с вами еще раз побеседуем.

Бернард потянулся к ручке, но отдернул руку.

— У вас проблема? — поинтересовался Уилл. — Но вы же сами сказали, что это только недоразумение. Просто напишите, где вы были. Я поручу одному из патрульных полицейских проверить ваш маршрут, а после уроков мы обсудим эту информацию.

Учитель вытащил из кармана пиджака свою ручку и начал писать. Уилл смотрел, как она быстро скользит по бумаге. Бернард заполнил первую страницу, перевернул ее и начал заполнять следующую.

— Этого достаточно, — сказал Уилл, забирая у него блокнот. Он открыл первую исписанную страницу, бегло ее просмотрел, перешел ко второй и поднял глаза на Бернарда.

— Вы ведь учите и нормальных детей, верно? Не только тупых?

Учитель кивнул, словно не заметив его некорректного выражения.

Уилл сделал вид, что читает написанное, скользя глазами по странице.

— Мне хотелось бы задать вам один вопрос… Я довольно часто обращаюсь к людям с подобными просьбами. Так вот, я заметил, что люди, которые на самом деле ни в чем не виноваты, начинают так нервничать, что все забывают. Они пишут, а потом зачеркивают написанное, меняют и переставляют слова. А вот те, кто потом оказывается виноват, просто берут ручку и пишут. Это очень легко, потому что они все это продумывают.

Бернард вернул ручку в карман.

— Любопытное наблюдение.

— Эван, — сказал Уилл, — для вас будет лучше, если мы вернем Эмму Кампано родителям.