Фоторобот в золоченой раме

После фиксации очередной подделки Шведов посетовал на несовершенство мира. Выходило, что по живописи процентов двадцать выставленных работ были явной подделкой, а ещё процентов двадцать вызывали большие сомнения.

— Хороший Айвазовский. С историей, — вцепился в одетого, как богатый коммерсант, Шведова старый еврей, гордо демонстрируя крошечный этюд Айвазовского, от которого на километр пахло новоделом. — И недорого. Всего сто тысяч евро.

— Я обязательно подумаю. — Шведов взял визитку. Если бы антикварщик знал, кому он её даёт, то обязательно замазал бы чернилами в ней фамилию, телефон и название магазина.

Около одного из стендов встретили Кононенко, который затуманенным взором смотрел на пейзаж Левитана за полмиллиона долларов.

— Приглянулся? — спросил Платов.

— Хорошая вещь, — зачарованно произнёс Кононенко.

Платов обернулся к экспертше:

— Как оцениваете?

— Не думаю, что это хорошее вложение капитала, — усмехнулась Бардина.

Кононенко знал Бардину, доверял ей и осознал, что его мечта о Левитане вмиг потускнела. Вздохнув и заявив, что это ещё одна капля в чаше его разочарований, он предложил плюнуть на всё это гламурное кидалово и пойти нормально поужинать. Экспертша отказалась, а оперативники были не против — у них накопилось достаточно вопросов.

Через несколько минут они уже устроились на красных кожаных диванчиках на втором этаже ресторана «Пикадилли» на Октябрьской площади.

Кононенко выудил из потёртого портфеля свежий номер популярной газеты «Факты и аналитика» с объёмным материалом про подделки произведений искусства. Там обсуждалась история Левицких, потом обсасывались различные сплетни из антикварной среды, упоминался каталог подделок. Намекалось, что в коллекциях первых лиц государства обнаружились фальшаки. Вывод из всего следовал несколько странный, но в стиле российской прессы: то ли правильно, то ли неправильно Левицких посадили, науке это неизвестно, но поскольку все полицейские — оборотни, значит, скорее всего, неправильно.

— Сейчас Левицкие бьются, чтобы изменить меру пресечения, — пояснил Кононенко. — Формируют общественное мнение. И мамаша Ирины исправно платит журналистам, сенаторам и прокурорским.

— И как с прокурорскими — сошлись в цене?

— На прекращение дела — не сошлись. А вот на меру пресечения Левицкие могут наскрести. И наступление ведут по всем фронтам. Включая информационный, — хмыкнул Кононенко. — Я вам не рассказывал, как ко мне Сладковская из «Секретных расследований» приходила?

— Это которая статью пасквильную накатала? С её поганого жёлтого листка всё началось.

— Она самая. Эта пламенная дама заявилась ко мне в офис. Объявила, что я потерпевший по делу века. И что она просто мечтает об этом написать. И что её трудозатраты стоят самую малость. Всего семь тысяч долларов.

— А вы?

— А я сглупил. Надо было дать ей эти семь тысяч, чтобы подавилась. А во мне взыграло чувство справедливости. Меня обокрали, пытались посадить, убить. И я ещё этой журнашлюшке должен деньги, чтобы она написала, что я пострадавший. Ответил ей в стиле «Бог подаст». А обиженная женщина сродни фугасу. Обещала устроить мне кузькину мать. И отправилась к матери Левицкой.

— А та нашла семь тысяч?

— Даже с запасом. Потому что Сладковская разродилась аж на три номера гневными, лживыми и тупыми статьями в наш адрес. Судя по всему, Левицкая продолжает платить журналистам, а те продолжают куражиться над нами, — произнёс Кононенко. — Знаете, я не бедный человек. И на доброе дело всегда готов деньги выделить. Но этой продажной своре платить… Вообще, ощущение, что все только и мечтают, как слупить с меня копеечку. Вон следователь Лукашкина недавно вызывает меня и с улыбкой спрашивает: машину хотите получить, которую ЦАО изъяло?

— «БМВ 535i», пятой серии? — уточнил Платов.

— Точно так. И этот подарок она мне готова сделать за какие-то десять тысяч долларов.

— Так напрямую цифру и объявила? — не поверил своим ушам Шведов.

— Сумму озвучила моему адвокату. Мол, бесплатно работать никто не будет. Опера искать будут, а они, алчные мерзавцы, задарма задницу от стула не оторвут.

— Это она про нас? — возмутится Платов.

— А про кого же ещё, — улыбнулся Кононенко. — Она не знает, что мы общаемся. И всё паскудство на вас списывает — я, мол, пушистая, а они сволочи.

— И что вы?

— Я на её руководство вышел. Там всё на отношениях, а не на деньгах. Обещали помочь.

— Лукашкина нас озадачила эту тачку искать.

— Найдёте?

— Найдём, — заверил Платов. — Я знаю, как это сделать. А вы помогите найти жулика, который по офису Ирину кинул.

— Пытался. Никто этого хрена моржового не знает, — вздохнул Кононенко.

— А он нам нужен… Вы в курсе, что Левицкая на вас заяву писала нижегородским бандитам? — спросил Платов.

Кононенко, отхлебнув красного вина, покаянно произнёс:

— Было дело. Левицкая Кушу на меня телегу написала…

— И вы молчали! Она не через этого Куша вас заказала?!