Фортунат

Аполинарий Касьянович и прочие бывшие судостроители, переквалифицировавшиеся в авиастроители прекрасно ориентировались в чертежах и буквально «чувствовали» дерево. Я был удивлен, с какой дотошностью бригадир лично отсортировывал привозимые доски и брус и выявлял, казалось бы, самые незначительные дефекты древесины. Поначалу заподозрил у него наличие Дара. Однако тщательная проверка такового не выявила. Тут не магия, а что-то иное, неподдающееся объяснению ни с традиционной научной точки зрения, ни с высоты моего таланта ведуна. Ему достаточно было погладить дощечку, постучать по ней, что-то пошептать, и деревяшка либо попадала на специальный стеллаж для хранения деловой древесины, либо летела в отходы. Нет, не на дрова, ибо топить печь палисандром, эбеном или карельской березой было бы крайне расточительно. В свободное от основной работы время мужики мастерили из «отходов» красивую и весьма функциональную мебель, которую я у них выкупал, не торгуясь, и отправлял в имение Третьяковой. За что Егоровна была мне весьма и весьма благодарна.

Ознакомившись с чертежами летательного аппарата, Касьяныч почесал маковку и выдал безапелляционное:

— Однако, Драгомирыч, стапель нужно ставить, чтобы, значить, где было общую сборку производить. — С бригадиром и его командой у меня с самого начала завязались теплые довольно простецкие отношения, обращались друг у другу сокращенно по отчеству, высокоблагородием меня величали лишь в присутствии высокого начальства, либо ради подковырки ну типа «экую хрень ты сморозил, Ваше Высокоблагородие».

Пока примерно треть бригады занималась строительством стапелей, остальные приступили к изготовлению деталей для фюзеляжа, крыльев и хвостовой части. Деревянных дел мастера каким-то шестым чувством точно угадывали, какая именно древесина должна идти для изготовления того или иного конструкционного элемента, и ни одна моя проверка чародейским Даром ошибки не выявила. Также, незаметно для окружающих я с помощью магии укреплял дерево и шпон, так, чтобы их физико-механические характеристики не уступали прочнейшим углепластикам той моей реальности, даже превосходили их. По большому счету, воздушное судно можно было строить из осины даже сырой — все равно каждый элемент проходил процесс магической модификации, однако сказать об этом мастерам, значит, плюнуть в самую глубину души. Представляю реакцию бригадира:

— Да чтобы Аполлинарий Касьянович Арефьев из осины или обычной березы что-то делал — не бывать тому! А пошел бы ты Ваше Высокобродь!.. — Нет, пусть творят из палисандра и прочих «ебенов».

Сначала хотел изобразить что-нибудь маленькое трех-четырех местное. Однако, пораскинув мозгами, передумал и замахнулся на нечто напоминающее десятиместный швейцарский Pilatus PC-12 о котором когда-то прочитал (угадайте где?), разумеется в Википедии. Вдруг сам царь-батюшка со всем своим семейством (чем черт не шутит) возжелают прокатиться по небу, не возить же таких людей в некомфортных условиях. Это потом, наладив массовое производство боевых машин, можно пожертвовать комфортом в пользу целесообразности и экономии, а пока, главная наша задача произвести нужное впечатление на нужных людей, чтобы, значит, обеспечить зеленый свет и путевку в жизнь новому направлению.

Вскоре на возведенном посреди ангара стапеле материализовался скелет фюзеляжа длиной около семнадцати метров. Затем жесткий корпус был обшит ореховым шпоном, оклеен пропитанной шеллаком перкалью. С каждой стороны фюзеляжа врезали по четыре круглых иллюминатора, также не забыли обеспечить хороший обзор из пилотской кабины. Для этого пришлось заказывать толстое стекло, над которым мне досталось изрядно потрудиться в магическом плане, чтобы превратить его в бронированное. На внешней стороне двойного стеклопакета толщина стекла составляла двадцать миллиметров, на внутренней пять. Дверь полуовальная, достаточного размера, чтобы самый упитанный из подданных Его Величества смог беспрепятственно проникнуть в пассажирский салон. Не забыли и про выпускной трап, чай не широкофюзеляжный аэробус, чтобы подкатывать к нему всякий раз мобильную лестницу.

Несущие крылья получились каждое примерно в половину длины фюзеляжа. Размах горизонтального хвостового оперения более четырех метров…

Блин, что-то я увлекся описанием ТТХ своего детища. Ну не совсем своего, поскольку основные расчеты и виртуальную прогонку в «аэродинамической трубе» осуществлялись посредством иномирного артефакта. Не будь «моей прелести», пришлось бы городить нечто наподобие изделия братьев Райт. А так, я надеюсь, получится классная машина, на которой незазорно полетать и в двадцать первом веке.