Форсированный марш

— Это очень, очень правильное замечание, — кивнул Куно, и радостная улыбка, вызванная их неожиданной встречей, исчезла с его лица. — Мы действительно попали здесь в жуткий переплет. Проблема заключается в том, что мы понесли очень большие потери во время уличных боев. А когда в поисках укрытия мы вломились в окрестные дома, выяснилось, что все вторые этажи оккупированы партизанами. В результате наши ребята в основном сконцентрированы на первых этажах, в то время как на вторых засели французы. И теперь вы должны помочь мне сделать следующее: выкурить «маки» со вторых этажей, оставив по возможности в целости первые.

— Это так же легко, как помочиться в ведро! — уверенно заявил Шульце и вновь занял место за прицелом своей 75-миллиметровой танковой пушки. — Ну что ж, лягушатники, — пророкотал он, когда штурманн загнал в казенник пушки первый снаряд, — приготовьтесь отправиться на свои проклятые небеса!

— И, пожалуйста, поспешите! — громко напомнил Куно фон Доденбург. — Мне нужно очистить эту улицу от французов уже через тридцать минут — иначе мы ни за что не успеем к батарее Геббельса!

Оглушительный выстрел из танковой пушки заглушил остаток его слов. Первый снаряд просвистел в воздухе и снес весь второй этаж ближайшего здания. Оставшиеся в живых партизаны в панике повыпрыгивали наружу, но там их уже поджидали жаждавшие мщения эсэсовцы. Автоматными очередями они скосили всех неприятелей.

Через пятнадцать минут Шульце выглянул из танка. По его усталому лицу струился обильный пот. Шарфюрер улыбался, довольный проделанной работой. Обращаясь к фон Доденбургу, он отчеканил:

— Могу я получить разрешение господина гауптштурмфюрера на то, чтобы доложить ему, что вся улица очищена от партизан?

— Пошел ты к черту! — добродушно огрызнулся Куно фон Доденбург. Дорога на батарею Геббельса была наконец свободна, и оставшиеся в живых эсэсовцы немедленно устремились туда под прикрытием единственного сопровождавшего их танка.

Глава восьмая

Было жарко, как в доменной печи. Над спокойным морем повисло пепельно-серое, полное дыма небо. Прорываясь сквозь этот дым, яркое солнце выглядело раскаленной медной монетой.

На всем фронте предполагаемой английской атаки немецкие войска замерли в ожидании, готовясь встретить британцев. Они знали, что враг должен был прийти со стороны моря.

Немцы были полностью готовы. Вдоль всей линии фронта тянулись два ряда колючей проволоки двухметровой высоты. Перед ними располагались пункты артиллерийских наблюдателей, спрятанные глубоко в землю. Сидевшие там люди непрерывно осматривали поверхность моря в свои мощные бинокли, готовые дать целеуказания артиллерийским батареям. Позади же рядов проволочных заграждений и минных полей располагались находившиеся в состоянии полной боевой готовности немецкие части. Они ждали в казармах, реквизированных домах местных жителей, в зданиях бывших магазинов и складов, превращенных в военные объекты, — ждали команды отразить британскую атаку. Команда должна была поступить из штаба, располагающегося в бывшем здании приморского казино.

В трех милях от побережья, хорошо видимые немецким наблюдателям-артиллеристам, широкой дугой растянулась армада британских судов, на скорости десять узлов двигающаяся к французскому берегу. Находившиеся на них пять тысяч человек, затаив дыхание, ждали этого момента, ждали встречи со своей судьбой. При этом, глядя на прекрасно укрепленные линии немецкой обороны, они чувствовали, как их все больше охватывает чувство надвигающегося отчаяния и бесполезности борьбы. Они проделали огромный путь, чтобы прибыть сюда. В состав десантной группы вошли бойцы, прибывшие из продуваемых всеми ветрами городков на восточном побережье Канады, из жарких мест западного канадского побережья, из лагерей лесорубов и ферм, затерявшихся в глубине территории этой огромной страны; из местечек, вытянувшихся вдоль Великих озер, которые казались практически такими же необжитыми и пустынными, как и в те годы, когда Канада была только открыта людьми. Большая часть из них была призвана в армию с самого начала Второй мировой войны и соответственно ждала целых три года этого дня, — когда они смогут лицом к лицу сойтись в бою с главным противником, с немцами. И вот наконец этот момент наступил. Но по мере того, как они все ближе подплывали к линии немецких укреплений, ими все больше и больше овладевало состояние странного напряжения, а точнее, оцепенения; им казалось, что они плывут навстречу своей смерти. Это не было то напряжение, которое обычно всегда чувствуют солдаты перед решающим боем. Это было именно чувство отчаяния, сковывавшее все их члены, само их дыхание; страшное предощущение того, что они плывут туда, откуда практически никому не удастся вернуться живым.