Форсированный марш

— Вот что я скажу вам, парни. Раз уж мы оказались здесь, мы обязаны попытаться повести атаку на эту чертову немецкую батарею. Правда, здесь, на французском берегу, нас осталось всего 18 человек. Так что, боюсь, нам не удастся по-настоящему захватить эту проклятую батарею. Но я думаю, что мы в любом случае сумеем задать проклятой немчуре настоящего жару — так, что после этого им будет очень долго икаться. — Он оглядел лица своих бойцов — лица с кожей кирпично-красного цвета из-за многолетнего пребывания на открытом воздухе. — Я знаю, о чем вы сейчас думаете, ребята, — проникновенно сказал полковник Макдональд. — Вы думаете, что из этой заварухи вам вряд ли удастся выбраться живыми. Правильно?

Коммандос опустили глаза. Полковник Макдональд торопливо проговорил:

— Нет, я ничего не могу вам гарантировать. Но я скажу следующее. Канадцы полностью зависят от нас. Только если мы сумеем вставить здесь немцам пистон, у них что-то получится на их участке высадки. Что же касается непосредственно нас самих… если здесь станет чересчур жарко, то мы ведь можем выбраться отсюда на катерке под командованием нашего сопляка-лейтенанта, не так ли? Правильно я говорю, сопляк? — Полковник Макдональд посмотрел на молодого розовощекого лейтенанта, командовавшего их катером.

— Да, сэр… то есть так точно, сэр! — отрубил тот.

— Ну вот и отлично. — Полковник ободряюще улыбнулся своим солдатам. — Если уж такой салабон, как наш молодой лейтенант, который в жизни не видел ничего крепче кружки пива, готов попытать счастья на французской территории, то этого тем более следует ожидать от таких закаленных старых бойцов, как вы! Ну все, парни, — хватит обсуждать, что мы будем есть на завтрак; пора идти вперед.

С этими словами Фергюс Макдональд поудобнее пристроил карабин на плече, подтянул свою юбку-килт и схватился за первую нитку проволочного заграждения. Концы колючей проволоки были крепко примотаны к металлическим костылям, вбитым прямо в белый камень возвышавшегося над ними утеса. Железные колючки больно врезались в ладонь полковника, но он мужественно подавил крик боли. Проволока была натянута исключительно туго. И когда он потянул изо всей силы, она практически не поддалась, хотя он вложил в этот рывок весь свой вес.

— Немецким мастеровым действительно можно доверять, — процедил он сквозь зубы. — Когда они берутся за работу, то делают ее всегда исключительно хорошо. Проволока натянута так туго, что по ней можно взобраться вверх, как по лестнице. Когда мы сделаем это, нам наверняка придется сказать «спасибо!» их поганому фюреру!

И Макдональд повернулся к майору Рори-Брику:

— Ну что ж, Фредди, я пойду вперед — и поведу за собой всю нашу команду. А ты пока останешься внизу и будешь присматривать за нашим тылом и за обстановкой в этом месте. Если какой-нибудь немецкий урод покажется на вершине этой скалы, я даю тебе разрешение немедленно пристрелить мерзавца.

— Понял, сэг, — осклабился майор. — Спасибо за довегие.

— Но как же я? — неожиданно воскликнул лейтенант, командовавший их катером. — Неужели мне нельзя пойти вместе с вами? — Он умоляюще посмотрел на полковника.

Макдональд покачал головой:

— Лучше оставь грязную работу нам, сынок — мы же все-таки лучше подготовлены к ней. — Но, увидев выражение лица лейтенанта, изменил свое решение: — Ну хорошо, парень, я разрешаю тебе пойти с нами. Если ты так хочешь заработать Крест Виктории [35], я не могу тебе отказать.

Попытка взобраться на опутанную колючей проволокой скалу превратилась в настоящий ад. На все восемнадцать человек едва нашлась пара кусачек для перекусывания колючей проволоки, так что восхождение для британских коммандос превратилось в изматывающую и кровопролитную борьбу с хитроумным заграждением, которое на самом деле было сконструировано так, чтобы предотвратить любую попытку взобраться на скалу со стороны моря. Лэрд Аберноки и Дерта, который шел во главе своих людей, бросал вперед альпинистский шнур и, когда тот цеплялся за очередную нитку проволочного заграждения, подтягивался и со всей силы бил по проволоке толстыми подошвами своих тяжелых десантных ботинок. Нитка проволоки слегка прогибалась, и тогда он мог опереться на нее и попытаться двигаться дальше. Его руки и ноги кровоточили от бесчисленных порезов, а сердце колотилось в груди, как бешеное.

При этом взбиравшиеся по склону десантники производили такой шум, что он, казалось, мог разбудить всех жителей Берлина. Понимая это, полковник Макдональд чувствовал себя, словно моллюск, насажанный на кончик вилки. Ему мерещилось, что немецкие снайперы уже взяли его на прицел и готовы в любой момент нажать на спусковой крючок. Он с трудом двигался вперед, и ему казалось, что он уже приговорен к смерти.