Форсаж

– Так вот почему я здесь очутился?

– Нет.

– Не поэтому?

– Все просто: у нас самый высокий процент оплодотворений в городе. Самый высокий. Вы не поверите, до какой степени это важно для наших потенциальных пациентов.

– Моя дочь пробовала зачать в клинике, что на Лексингтон и Шестьдесят первой.

– О, очень хорошая клиника, – заметил врач, – у них отличная репутация.

– Она пробовала девять раз. Врач покачал головой.

– Тогда вряд ли что-нибудь получится.

– Увы, я тоже так думаю.

– Мы делаем только шесть попыток. Потом отказываемся работать с пациентом. – Врач достал из ящика закрытую пробкой широкогорлую колбу. – Я хотел бы задать вам один вопрос.

– Пожалуйста.

– Вы помните, как мастурбировать?

Он стоял в темной уютной комнате, напоминавшей вестибюль очень дорогой гостиницы, возможно, в «Конраде» в Гонконге или в «Хантингтоне» в Сан-Франциско. А может быть, в «Пьере». Рядом ни души. Запах сигарет. Музыка. Саксофон. На диване сидела женщина. Шелковистая, почти прозрачная вуаль прикрывала ее лицо и пышную грудь. На нем был его лучший костюм. Он приблизился к женщине с легкостью танцора. Раньше он никогда не встречал эту женщину, но почему-то они хорошо знали друг друга. Ее глаза излучали тепло, рот под вуалью казался чувственным. Приблизившись, он почувствовал резкий запах духов, и это ему понравилось. Она немного приспустила вуаль, потом еще… Она играла вуалью, не отрывая от него глаз. Неожиданно вуаль спадает, и он видит, что женщина прекрасна. Саксофон замер на высокой ноте. Он позвал ее взглядом, она приблизилась, почти касаясь его. Плечи и руки женщины были округлыми, груди напоминали спелые дыни, соски – большие и выпуклые. Он легонько провел по ним ладонями и услышал собственный стон. Он должен ею обладать, он должен…

… как бы не промахнуться мимо колбы. Этого не случилось, он открыл глаза как раз в тот момент, когда семя брызнуло в сосуд и белая субстанция заскользила по стеклянной стенке. Он выдавил последнюю каплю спермы. Эрекция сходила на нет, он возвращался в состояние удовлетворенного равнодушия. Из нагрудного кармана достал пробку. Осмотрел ее внимательно – не в пыли ли – и заткнул стеклянное горло колбы. Немного погодя, выйдя из ванной, Чарли обнаружил медсестру – довольную собой толстушку с волосами, выкрашенными в цвет тигровых лилий.

– Готово? – спросила она радостно, словно обращалась к маленькому ребенку.

– Угу.

– Тогда давайте. – Она заглянула в колбу, взболтнув содержимое. Было видно, что результат ее не привел в восторг.

– Старался, как мог, – извинился Чарли.

Во всей этой процедуре было мало приятного. Что из того, что я руковожу компанией, которая стоит полмиллиарда, подумал он. Здесь интересуются только тем, сколько ты можешь из себя выдавить.

– Я еще для чего-нибудь нужен?

– Не-а, – ответила сестра. Она приклеила этикетку с кодом на образец. – От вас больше ничего не требуется.

Стейтен-Айленд, Нью-Йорк Харбор

14 сентября 1999 года

Он понял, что, подобно рыбацкому судну, нуждается в заботе. Поэтому Рик решил, что отныне будет снова поддерживать гигиену тела и духа. Он вернулся к своему грузовичку, закупив все, что нужно для цивилизованного существования – свежее белье, настольный календарь, «Дейли ньюз», новую зубную щетку, два фунта смеси креатина моногидрата, пептида глютамина и белковой сыворотки – этим он приправлял теперь свою пищу.

Рик собирался нарастить мясо и накачать мускулы с помощью регулярных тренировок. Хватит набивать брюхо в дешевых забегаловках, таких, как «Джим-Джек». Он побывал там уже трижды, разыскивая Кристину, – пока безуспешно. Да, он намеревался открыть счет в банке и, возможно, подыскать для ночлега место поприличнее. Церковь, сказал себе Рик, возвращаясь в гараж. При таких переменах в жизни я скоро и в церковь начну ходить.

Из полуденного зноя он вошел в затененную прохладу покатого гаража. Заметил, что одышливого Хорэса не было в будке и что кто-то пользовался лифтом. Это означало, что Хорэс парковал в подвале, где стоял Риков грузовик, чью-то машину.

Рик теперь всегда ходил по пожарной лестнице, поскольку грохочущий лифт, работающий на гидравлике, а не на противовесах, был слишком медленным. Он шел со своими пакетами, вытаскивая на ходу ключи, и вдруг заметил, что Хорэс оставил машину, белую «Краун Викторию», припаркованной в неположенном месте, прямо за углом своей будки. А Хорэс, хоть и доходяга, дышавший с присвистом, без устали следил за порядком в своем гараже. Стоявшая криво «Краун Виктория» не только нарушала Хорэсовы незыблемые правила, но свидетельствовала также о том, что он вовсе не парковал машину в гараже. Да, Рики, осел ты хренов, белая «Краун Виктория» чаще всего бывает полицейской машиной без опознавательных знаков.