Форс-мажор – навсегда!

Нет. Испуг — вряд ли. Просто лампы в вагоне мертвят цвета. Просто душновато в вагоне, а бушлат в самый раз для апрельской мозглости под небом, не под землей. Да элементарно — болеет он! Похмельный синдром — ноги ватные, безразличие к окружающему-происходящему, бледность и обильный пот. Симптомы налицо. Стресс гасится древним испытанным способом. Причин для стресса у нынешних армейских-милицейских — вагон и маленькая тележка. М-да, вагон. Метро…

Ноги у воина никак не ватные — щипач-малолетка рвался на волю судорожно и безуспешно. Воин даже не сдвинул колени, чтобы инстинктивно удержать «beskin». Но каблуками ботинок, всей тяжестью пригвоздил саквояж с краев по нижнему канту — к полу. Не сдвинуть!

Впрочем, станция… «Балтийская». Балтийский и Варшавский вокзалы. Вынырнули из тоннеля. Публика затеснилась — поближе к дверям, подальше от инцидента. Езжайте дальше, разбирайтесь между собой, плюйтесь-царапайтесь, хоть руки по локоть отрубайте! Счастливо оставаться! А нам всем — на «Балтийской».

Воину — тоже на «Балтийской». Не тащить же заморыша на привязи! Отчетливый цок языком — пацан в очередной раз дернулся и… по инерции впилился спиной, лишайным затылком в отпрянувшую толпу.

Свободен, наконец-то свободен! Словно капкан расщелкнулся, а не язык цокнул. Пожалуй, и впрямь капкан! На запястье у воришки — глубокий след: нечто клыкастое, заточенное, многочисленное. Не прокушено насквозь, не в кровь, но внушительно. Запомнится надолго.

Осторожно! Двери… открываются. Публика поспешила, брезгливо стряхивая невидимую чешуйчатую заразу от соприкосновения с бомжиком. Кстати, породистая дива попала в число «запятнанных». Вернее, некстати.

Особо любопытные напоследок исподтишка таращились — на мудреный «beskin»: кто там? что там? зубастик?! страстик-мордастик?! Во-от откуда был короткий рык за мгновение до фальцетного «Ааауууыыы!», ясно теперь! не дай бог — как выскочит, как выпрыгнет!

Особо любопытным пришлось разочароваться. Воин подтянул «молнию» на саквояже — от дециметра до сантиметра, вскинул «beskin» за ремень на плечо. Ему — на «Балтийской». Не оглянулся.

За спиной, уже на платформе, гвалт вспыхнул с новой силой:

— Милицию! Воры! Сюда! Милицию! — седогривый сражался с бедствующей семейкой до победного конца. До победного конца ему было далеко. Сражаться на три фронта несподручно.

Мнимый вдовец изменился в лице — был униженный-и-оскорбленный, стал шум-и-ярость. Руки в карманах — кастет? нож? Напирал на старика, используя в качестве живого щита рюкзачок с дитем: «Давай! Ударь ребенка! Ударь! Говно! Уйди от нас! Уйди! Говввно!» Тут же отпрыгивал, страхуясь от секущей трубочной «Правды». Снова напирал. «Яблоки» (оба-два) недалеко откатывались от «яблони» — за ближайшие колонны, чтобы с тыла отвесить пенсу коварного пенделя и опять спрятаться.

— Капитан! Вернись! Куда ты! Они же к тебе залезли! Воры! — «Правдист» почему-то присвоил воину «капитана». — Что же ты! «Чурки» русского человека бьют! А-а-а, бздишь! Ты не капитан! Покажи сумку! Сумку покажи! Покажи сумку! Люди! Держите его!

…Не оглянулся.

И никто не оглянулся до преодоления вязкого человеко-сбитня у эскалатора. Лишь встав на ступеньку, везущую вверх, — отсутствующий взор: мы выше этого… этих, которые остались внизу, и вообще через двадцать метров наклонного подъема все они из поля зрения скроются. Ну, что там? Под занавес?

Под занавес вроде бы возник блюститель, дал отмашку девице в будке у подножия эскалатора — та взялась за телефонную трубку. А блюститель скрылся с линии видимости, ушел туда, вглубь, ленивой трусцой, типа «Пойду принесу какую-нибудь пользу, что ли…»

Редкостное сочетание в народе — недремлющей готовности к вероятному наихудшему и полнейшего равнодушия к реально происходящему (а оно, происходящее, не исключено, и является наихудшим)!

Эскалатор медленно тащил все выше и выше, и выше. Петербургское метро — самое глубокое метро в мире. Случись-таки пожар, застопорись движущаяся лестница — сотня метров крутых ступеней, иного не дано, невзирая на возраст, одышку, инвалидность… Ой, забудем, выкинем из памяти! Все позади!

Редкостное сочетание! И — спасительное, как ни парадоксально.

К сведению:

ГРУ регулярно проводило учения, сутью которых было: в одном месте вывинтишь — в другом сбой; если по-умному вынимать втулки, механизм можно пустить в разнос.

Роль «врага» отводится спецподразделениям. Группы забрасываются в город. Одни — «поражают» стратегические объекты. Другие — сеют панику.

Метро — стратегический объект. У каждой подземной станции на поверхность выходят вентиляционные шахты — зарешеченные тумбы. «Вентилятор» снабжен газосигнализатором, определяющим попадание отравляющих веществ в шахту и мгновенно включающим фильтры и заслонки.

Первая группа дошла до «вентилятора» и вылила туда бутылку имитатора. Ровным счетом ничего не случилось. Система давным-давно проржавела и не работала.

Теперь паника. Готовится исподволь, не один месяц.