Форс-мажор – навсегда!

— Приносим извинения. Абонент в данный момент находится вне пределов досягаемости. Спасибо!

Вам так же! На «трубку» дедушке. Жукову.

— Когда он здесь будет?

— К-кто?

Токмарев не убил, но прицелился. Взглядом: непонятно, придурок?! Конь в пальто!

— А! Завтра. С утра. Должны каркас подвезти, а он проследит, как и что… Ну, каркас. Для потолка. Навесного.

— С утра — это?..

— Часов в одиннадцать, в двенадцать…

Поздновато начинается утро у деда типа прораба с мобильной «трубкой».

Коротать ночь вместе с Петей Сидоровым у… разбитого корыта — не улыбается. Валетом на раскладушке? Да не в раскладушке дело!

Артем вздохнул и набрал номер тещи. Не любил он общаться с тещей. Вот и на «восьмидесятом» не сошел… Он и с Натальей-то давно разлюбил общаться, а тут — теща. Трюизм: хочешь узнать, во что превратится жена через двадцать лет, посмотри на ее мать. Как и всякий трюизм — ложен. Абсолютно разные — мать и дочь. Внешне. Хохляцкие телеса, щедро выпирающие из декольте, — Зинаида. Классические пропорции греческих статуй-венер — Наталья. (Руки ей отбить по локоть для полного сходства?!) Прошло, допустим, только десять, не двадцать. Все впереди?

— Аллле? — игривая магазинщица в период разгульного рынка.

— Зинаида Васильевна?

— Да-аа. А кто это? — тон у тещи… отнюдь не в глубоком трансе она, что обнадеживает. Как-никак, но не только теща, но и мать (Натальи), но и бабушка (Димки). Следовательно, большой беды с ними пока не случилось… если верить тону.

— Я. Артем.

— Хи-хи!

«Хи-хи!» не в силу природного смешливого нрава или, например, от внезапной щекотки. Нервное «хи-хи!» — адекватная идиотическая реакция на оглушающую новость. И — бесконечная пауза.

— Зинаида Васильевна!

— А-Артем?

— Димка у вас?

— У Таши.

— Где — у Таши?

— У Таши…

— Где?

— Она… дома.

— На Сибирской?

— М-м-м… — невнятно подтвердила (или опровергла) теща.

— Я сейчас здесь, — помог Токмарев теще, чтоб не врала.

— Ты приехал? Ты в Бору?

— На Сибирской, — конкретизировал Токмарев.

— Она не там.

— Заметил! — Токмарев с трудом сдержал язвительность. — Где?

— Она… у себя.

— Димка?

— Он… через неделю будет. Он на Кубе.

— На какой еще Кубе! Вы сказали — у Таши!

— Я и говорю. Она устроила на Кубу… лечиться.

— Что-о-о?!

— Артем, Артем! Ты не так понял. Просто возникла возможность. В общем… Он жив-здоров. И на Кубе.

— У вас все живы-здоровы?

— Конечно, конечно! А-а… ты-ы?

— Подъеду минут через двадцать, — поставил перед фактом Артем, утомившись телефонной тягомотиной. И положил трубку, чтобы не слышать «сегодня уже поздно, я уже легла, лучше завтра».

— «Пушку»! — второпях заканючил Петя Сидоров, поняв, что гость вот-вот уйдет. — Не, в натуре! Я тогда Кайману ничего не скажу. Слово! Зачем она тебе? — потянул к Токмареву окровавленную руку.

— Незачем, — признался Артем. — Тебе — тем более. Спирт в доме есть? Рану продезинфицируй. Завтра буду в одиннадцать. Звони своему дедушке Жукову, Кайману звони. Скажешь: приходил тут один, «стрелку» забил. В одиннадцать, понял?

«Про Каймана не слышал?! Не местный?!»

Местный. Про Каймана слышал. И видел. И всегда одерживал верх в очных поединках, сколько бы тот ни выпендривался: коричневый пояс! бункай! окинаван годзю-рю!

Школьные прозвища, редко претендуя на оригинальность, прилипают к человеку на всю жизнь.

Генка Чепик был наречен Кайманом еще в классе эдак седьмом.

Гена? Разумеется, крокодил.

Банально.

Аллигатор!

Почти агитатор, навигатор. И длинно.

Гавиал!

На сволочь похоже. И на павиана. Можно схлопотать.

Кайман?

О!

Чепиковский дефект дикции, «прикушенный язык» (с буквой эр — беда, он даже не грассировал, просто по-детски — й: вой’она, й’ыба…) Плюс чепиковское любимое развлечение: подходишь к однокласснику, хлопаешь его по нагрудному карману и восклицаешь: «Карман?!» У кого из них двоих в том нагрудном кармане окажется больше денег, тот и победил… в смысле экспроприировал. По сути, рэкет. Школьный кодекс чести не позволяет отказаться от игры: «Карман?!» — обреченно соглашайся: «Карман…» Да и Чепик дружелюбен постольку поскольку. И денег у него всегда оказывалось больше. Так получалось. Умел выбирать жертву. Пока не столкнулся с Гомозуном, который успел первым хлопнуть и воскликнуть: «Карман?!» С Гомозуном и его карманом — отдельная история. А Чепик (вой’она, й’ыба) произносил: «Кайман?!»

Был Чепик Кайманом, Кайманом и остался. Хотя, если верить на слово злополучному Пете Сидорову, Чепику теперь больше подходит «гавиал», который на сволочь похож. Сказано: Артем поверил Пете на слово. Совсем бандюком стал Генка? И кого решился обобрать?! Жену Токмарева. Значит, самого Токмарева. Беспредел, беспреде-е-ел, гражданин Чепик. С беспредельщиками у капитана ОМОНа разговор короткий — обет дал двенадцать лет назад, после того как отец… как отца… И пока обет не нарушен. Или гавиал Гена полагает, что ему простится по старой школьной дружбе?

Ну-ну! Поглядим завтра.

А сегодня…

5

…нет, уже завтра.

НТВ запускает рискованные программы далеко за полночь.

Получается — уже завтра.