Форс-мажор – навсегда!

Именно этот самый «глаз да глаз» отслеживал Артем, уйдя с Грибоедова, на улице, в метро, и теперь — в электричке. С генерала Середы станется! Бог шельму метит — инициалы «говорящие»: Богдан Ульяныч, Б.У. Модный американский стиль — вроде бы уважительно-ласкательное именование высокого начальства сугубо инициально: Б.У. Вместе с тем никаких прозвищ не требуется: Б.У. он и есть «бывший в употреблении», бэ-у… Воистину! Впечатление — генерал Середа многажды употреблялся по назначению в застойные годы, впоследствии подвергся консервации, но был извлечен из долгого ящика — от нашего столичного стола вашему постстоличному столу… на укрепление.

Потому Токмарев не удивился бы, санкционируй Бэ-У слежку за бывшим капитаном (пусть по-прежнему считает себя пока не бывшим, но мы-то с вами зна-аем! Он вычеркнут из списка еще три месяца назад, еще когда вовремя не вернулся в расположение!). Он удивился обратному — что «ноги» за ним пущены не были. Засечь — не проблема для профессионала с обостренным чутьем (не стой за спиной!). Положим, обостренное чутье как рецидив долгого пребывания в «горячих точках» иногда улавливает и то, чего нет (Здравствуйте! Сейчас я вам расскажу про «Красную Шапочку»!), но когда все же нечто есть… не проблема.

«Ноги» отсутствовали.

Рассуждая здраво, какой смысл снаряжать за предполагаемым «оборотнем» парочку-другую топтунов, сопящих в затылок, прячущих глаза, рискующих спугнуть фигуранта?

Домой направляется фигурант, в Сосновый Бор! Сам же и сообщил сочувствующим соратникам на Грибоедова, где базируется питерский ОМОН:

— Куда ты теперь?

— Домой съезжу, что ли…

— Съезди, старик, съезди. Клин клином…

Вот и электричка совпадает — до Калище (девичья фамилия Соснового Бора, как у Ломоносова — Ораниенбаум).

Достаточно отзвонить в местное сосновоборское УВД (кто там у нас? А, Карнаухов! надо же! судьба-а-а!):

— Карнаухов?! Слушай, Вадимыч, возьми-ка на заметку — к вам тут едет один… Токмарев фамилия. Она тебе ничего не говорит?

Начальнику РУВД, полковнику Карнаухову фамилия Токмарев кое-что говорит. Не просто говорит. Вопияет! В свое время пришлось капитану Карнаухову иметь дело — не с Токмаревым, а на Токмарева. Уголовное…

— Дмитрий Алексеевич, так?

— Тебе видней, Вадимыч. Однако память у тебя!..

— Никто не забыт, ха-ха, ничто не забыто, тащщщ генерал! Но он ведь… того самого…

— А это сын, надо понимать. Да, сын. Дмитриевич. Артем Дмитриевич. Ты уж проследи.

— Понима-а-аю…

Начальство сказало «надо понимать». Если надо, значит, надо! Так точно! Понима-а-аю, тащщщ генерал! Как только в конечном пункте обнаружим, возьмем на заметку, доложимся.

Если же в конечном пункте Калище фигуранта не окажется, значит, соскочил, петляет, крутит. И тогда взять его будет сложно.

А зачем его брать? Не к спеху! Главное, подтвердил своим поведением — оборотень и есть! Бэ-У зря не скажет! «Вы меня еще не знаете! Вы меня еще узнаете!»

…Так-то оно так, но при условии — «рассуждая здраво». Чего-чего, а этот талант у генерала Середы в отсутствии. Есть, остались настоящие профессионалы в питерской милиции?

Потому Токмарев и не удивился бы, обнаружив за собой неумелые «ноги». А не обнаружил.

Зато иное обнаружил…

Миновали Ораниенбаум-Ломоносов. Полпути позади, и недолго осталось.

На отрезке «Кронколония — 68 км» железнодорожная колея и автотрасса почти смыкаются, идут параллельно, по берегу Залива. Рассеянно глядя в окно, Токмарев отметил знакомое — джип-«металлик», тот самый, привокзальный. Скорость у джипа поболее, чем у электрички, — догнал и перегнал. Перегонял медленно (у разогнавшейся электрички ход тоже нечерепаший), какое-то время шли вровень, ноздря в ноздрю, — рассмотришь и диву-индианку за рулем, и рядом с ней отлученного от руля шофера.

Впрочем, отметил Токмарев рассеянно: просто у них с «шахматным слоном» опять совпали маршруты следования, занятно… Предположить, что многомудрый Бэ-У столь замысловато оформил «ноги» (с переодеваниями, с подключением женского пола, с гонками на джипе), надо иметь нестандартное мышление, подобное генеральскому. А Середа в этом отношении бесподобен. Да и неоткуда взяться джипу-«чероки» у питерской милиции на уровне рядовых топтунов. Тут бы на бензин наскрести…

Джип обогнал электричку, когда она сбросила ход (станция Дубочки! Следующая Большая Ижора!), и пропал из поля зрения. И хрен с ним, в конце концов.

А после Большой Ижоры раньше, помнится, подсаживались «зеленые фуражки»: «Пограничный наряд! Приготовьте документы!»

Раньше Сосновый Бор был, что называется, режимным. Типа Красноярска-26, откуда Токмаревы и перебрались под Ленинград. Плутоний в Сосновом Бору не добывается, но и без него, родимого, достаточно причин для закрытия города:

ЛАЭС — да, конечно. Вдруг что-нибудь?! Мирный атом в каждый дом — звучит после Чернобыля неоднозначно.

А помимо Ленинградской атомной в Бору и НИТИ (научно-исследовательский технологический институт), и ГОИ (государственный оптический институт), и Ленспецкомбинат, и… мало ли что! Большой секрет! Государственной важности!