Форс-ажурные обстоятельства

— Похоже, ты и сам глухонемой. Умственно. Поэтому и откопал такое чудо. Только в очень далекой провинции оно и могло явиться миру. Но заметил и оценил его именно ты. Вылитый отец! Всегда смотрите исключительно не туда, куда надо. Надеюсь, это увлечение недостаточно серьезно.

— Ну почему же? Мы решили пожениться, — мило осклабился Лешик и подмигнул обернувшейся в полной растерянности невесте.

— Да все потому же! — Наташка в свою очередь решительно улыбнулась Оленьке. — Я еще как-то могу оправдать твой выбор глухонемой невесты заботой обо мне. По крайней мере, я могу безбоязненно отпускать замечания в ее адрес. Но вот то, что она из глубинки… Масса примеров, когда такие провинциалки, — еще одна широкая улыбка в адрес Оленьки, — выживали из дома коренных москвичей. А я и так практически живу на кухне. Дальше меня некуда выживать!

— Ма, мы собираемся жить отдельно.

Наташка еще не успела осмыслить это заявление сына, как заговорила Оленька. Для начала, хоть и не к месту, поздоровалась, а затем напомнила Лешику, что им надо на вокзал и проявила стремление выскочить за дверь. Лешик сунул мамочке сумку с презентами, обреченно развел руками, чмокнул ее в щечку, поведав, что очень соскучился, но, к сожалению, командировка у него непосредственно в Питер и то, что он ухитрился совместить эту поездку с краткосрочным визитом домой, говорит о высокой степени его привязанности к родителям. Жаль, что отца не застал.

Разговорилась Наташка где-то через полчаса. И все это время под дикие всхлипывания обойденной вниманием собаки просидела в собственном коридоре, с недоверием поглядывая на входную дверь. Вернувшись из магазина, я застала подругу в состоянии душевной невесомости. На все мои вопросы она отвечала односложно и невпопад, пока я предусмотрительно не посторонилась и не выпустила изнывающую от одиночества Деньку. Собака сразу же понеслась к порогу и, обиженно повизгивая, принялась настойчиво обнюхивать коврик у двери.

— Лешика ищет, — грустно сказала Наташка и всплакнула, приведя меня в состояние крайнего замешательства. Кстати сказать, я из него не вышла и после краткого разъяснения ситуации. В какой-то мере мы с Наташкой поменялись ролями. Подруга, вскочив со стула, принялась носиться по квартире, убеждая себя в том, что шутки сына стали заходить слишком далеко. Я, усевшись на освобожденное место, пыталась уяснить, укусила ли Наташку какая-то инфицированная сумасшествием муха или ей просто приснился дурной сон. В конце концов, Наташка и сама перестала верить в реальность Лешикового явления. А чуть позднее, вдохновленные реакцией мужей, мы пришли к выводу, что ничего страшного не произошло. Во всяком случае, так люди не женятся. Толком даже не поздоровавшись.

Едва почувствовав прилив сил, подруга нашла новый повод для расстройства. Коллега Лешика, которую он притащил с собой, очень симпатичная девица. Жаль только, что не глухонемая. И, если у нее нормальное зрение, она просто обязана разглядеть в Лешике черты лучшего из кандидатов в спутники жизни. Неужели сын и в самом деле пошутил насчет женитьбы? С другой стороны, неизвестно, что эта девица собой представляет. Пусть уж все останется этой дурацкой шуткой.

Шли дни, Лешик, ссылаясь на постоянный лимит свободного времени, отделывался краткосрочными приветствиями и сыновьими отписками по электронной почте без каких-либо намеков на свадьбу, но регулярно передавал приветы от Ольги. Мы окончательно решили, что «приветами» все как-нибудь и обойдется.

Накануне отлета в Москву, извещая о своем прибытии из Копенгагена шестого сентября, между делом, как о чем-то несущественном, Лешик сообщил, что регистрация брака с Оленькой намечена на одиннадцать часов седьмого сентября. Мама Оленьки прилетит вместе с ними. На один день. Очень хочется познакомиться с новой родней. Папа, к сожалению, приболел, приехать не сможет.

Не знаю, как компьютер выдержал Натальино возмущение. Но сам Лешик даже не обиделся. Вежливо намекнул матери о потери памяти — в прошлый свой налет он предупредил ее о грядущем событии. А главное, просил ни о чем не беспокоиться. Никакого пышного мероприятия не планируется. Регистрация брака — простая формальность, которую надлежит тихо отметить в узком семейном кругу. На следующий день мама Оленьки вернется домой в Копенгаген, а они с Олей до тринадцатого сентября, даты начала свадебного путешествия, спокойно поживут на даче. Оленька скучает по российским угодьям.

— Наверное, все инженеры-электронщики бездушно запрограммированы на автоматизм поведения, — сквозь слезы жаловалась мне Наташка, пытаясь составить меню праздничного обеда, до которого оставалось менее двух суток. — Ир, я так понимаю, Копенгаген и есть та очень глухая провинция, где проживает моя неглухонемая невестка?

— По крайней мере, можешь быть спокойна за свою жилплощадь.

Я осторожно пыталась внести исправление в блюдо «гусь лапчатый», переименовав его в «жареный». Подумала и добавила печатными буквами: «А на фиг он нужен?» С недавних пор с жареными гусями не связываюсь.[1]