Форс-ажурные обстоятельства

– Я всегда все помню! – разозлилась Наташка. – Дверь закрой! – И тронулась с места, не дожидаясь пока я это сделаю.

Устыдившись хозяйских манер, дверь сама услужливо подалась навстречу моим рукам, я ей старательно хлопнула, вызвав очередную порцию возмущения подруги в том плане, что машина хоть и не моя, но если бы дверь от такого наглого с ней обращения отскочила… И если на то пошло, именно Мишурик, еще будучи в больнице под капельницей, попросил нас связаться с Арсением. Значит, доверял ему.

На сей раз Наташкин монолог длился вплоть до момента полной остановки, хотя я ей даже слова поперек не сказала. Все вдоль. Разные там «угу», «да», «ну, ясное дело!». Но выдохлась она не скоро.

Обыкновенный пятиэтажный дом с большим зеленым и на редкость почти пустым двором выглядел мирно и немного сонно. Наташка поставила машину у третьего подъезда и сухо доложила:

– Прибыли. Выкатывайся. Нам в четвертый подъезд. Одна не пойду.

– Ну ясное дело, – отметила я очередной раз и гордо вылезла из машины, порадовавшись тому, что каблук только слегка зацепился за порожек. Не унизилась до состояния стыковки с асфальтовым покрытием. На нем и без этого хватало выбоин.

От следующего, четвертого, подъезда, помахивая замысловатой палкой, торопливо шел пожилой худощавый мужчина. Явно ко мне. Лицо у него было злое и сосредоточенное. Мигом захотелось сравняться с одной из выбоин на пешеходной дорожке. До нее было ближе, чем до сиденья машины, с которого я только что «выкатилась». Но тут Наталья пошла на перехват и удачно повисла на левом рукаве старого серенького пиджака целеустремленного дедули.

– Простите, вы случайно не Юрий Алексеевич? Дедуля повел себя странно.

– Почему так долго?! – рявкнул он зычно, переключив свое внимание на Наташку, и та испуганно от него отцепилась. – Юрка! – задрав голову вверх, заорал он еще громче.

– Иду! – ответила из открытого окна пятого этажа чья-то говорящая голова, и дед благосклонно кивнул. – Битых три часа тут на лавочке сиднем сижу! – не обращая на меня никакого внимания, сердито доложил он Наташке и поправил не замеченный мной ранее слуховой аппарат. – У всех полным полно питюкалок, а вот соображения договориться о времени встречи не хватает.

– Вы, наверное, всю жизнь в армии прослужили, – осторожно заметила Наташка, нетерпеливо поглядывая в сторону четвертого подъезда. – Голос у вас хорошо поставленный, командирский.

– Я, к вашему сведению, до пенсии и еще десять лет сверху отолярингологом в районной поликлинике отбарабанил. Юра! – помахал он палкой вылетевшему из подъезда мужчине лет сорока и не глядя сунул ее мне в руки. – Дарю! Возьмете с собой. Пригодится.

– Добрый день! Спиридонов Юрий Алексеевич, – представился нам на бегу такой же худощавый, похожий на дедулю мужчина, на которого мы с Наташкой разом уставились. – Спасибо, отец, извини за беспокойство, – расшаркался он с пожилым отолярингологом, наверняка потерявшим слух на своей тяжелой работе. Наверняка полвека, не меньше, «наушничал».

– Будь здоров, Юра, – на прощанье пожимая ему руку, добродушно проворчал отоляринголог в запасе, равнодушно кивнул нам головой и зашагал обратно к подъезду.

– Не мешало бы поторопиться! – прервала я не очень нужный и, по моему мнению, затянувшийся процесс знакомства с Юрием Алексеевичем. Наташка рассказывала ему историю нашей с ней многолетней дружбы.

– Ну так забирайся назад, – легко согласилась подруга.

Юрий Алексеевич предусмотрительно распахнул передо мной дверь, откинул переднее сиденье, и я с упорством танка полезла в машину. Все бы ничего, вот только мешал переходящий костыль, первоначально и ошибочно принятый мной за хулиганскую палку в руках безумного ее носителя.

И Наташка, и Юрий Алексеевич с тупым интересом наблюдали за моими тщетными попытками впихнуться внутрь. Вид у них был ничуть не умнее моего. Мне надоела роль единственной актрисы в этом затянувшемся спектакле, я сунула костыль в руки бездельнику джентльмену и мигом юркнула на заднее сиденье. К великому моему удивлению, оба зрителя мгновенно, молча и без осложнений заняли свои места. Вместе с костылем.

– Боевое оружие? – покосившись на него, поинтересовалась Наташка.

– Да нет, боюсь, что Михаилу без него просто не обойтись. Надо же, никогда не воспринимал «Таврию» всерьез. Нам сейчас налево.

– Зря, – попеняла ему Наташка. – Зря не воспринимали. Смею заверить, за последние годы с ее помощью вершилось много серьезных дел. Надо же! Я вот тоже не думала, что здесь могут быть такие красивые места.

А случайно не знаете историю названия «Люберцы»? Дальше прямо?