Форрест Гамп

Должен вам сказать, что это была самая счастливая встреча в моей жизни. Дженни обнимала меня и плакала, и я тоже, а все остальные из «переработки», стояли вокруг и удивлялись, что такое стряслось. Дженни сказала, что работа кончается часа через три, и мы пока можем пойти в пивную напротив и пропустить пару пива, а потом она нас отвезет к себе.

Мы пошли в пивную, и Дэн начал хлестать вермут, потому что красного у них не было, к тому же, сказал он, у вермута «букет» получше.

Тут было еще много парней, они играли в дартс, пили и упражнялись в арм-реслинге. Один парень был, наверно, самым могучим, потому что время от времени к нему подходили другие парни и пытались победить его, но не могли. К тому же они ставили на победителя деньги, от пяти до десяти долларов.

Через какое-то время Дэн мне шепчет:

— Форрест, как ты думаешь, ты мог бы одолеть эту гориллу?

Я говорю, что не знаю, а Дэн говорит:

— Ладно, вот пять баксов, я на тебя ставлю.

Ну тогда я подхожу к парню и говорю:

— Не будете ли вы против, если я попробую потягаться с вами на руках?

Он так ухмыльнулся, посмотрел на меня и говорит:

— Пока у тебя есть деньги, валяй.

Ну, я уселся напротив, и мы схватили друг друга за руки. Кто-то крикнул: «Пошел!» и мы начали бороться. Этот парень шипел и завывал, словно мартовский кот, только через десять секунд я положил его руку на стол, и тем победил. Остальные парни собрались вокруг нашего стола и начали стонать и охать, и я услышал, как радостно вопит Дэн.

Зато тот другой парень был не очень-то рад, он заплатил мне пять баксов и вышел из-за стола.

— У меня просто соскользнул локоть, — сказал он, — но в следующий раз, когда ты тут окажешься, я еще с тобой потягаюсь, парень, усек? — Я кивнул и вернулся за столик, где сидел Дэн, отдал ему деньги.

— Форрест, — говорит он, — кажется, мы нашли отличный путь заработать на кусок хлеба. — Я попросил у него четвертак, чтобы купить себе гренок в баре, а он дает мне доллар, и говорит:

— Ни в чем себе не отказывай, Форрест. Теперь-то мы сумеем заработать на жизнь!

После работы в пивную пришла Дженни и отвезла нас к себе. Она жила в маленькой квартирке, недалеко от завода, и у нее там было очень славно — всюду расставлены чучела животных, а на двери спальни висели вязки бус. Мы сходили в магазин, купили куриных ножек, и Дженни приготовила нам с Дэном ужин, и я рассказала ей все, что случилось с тех пор, как я ее видел в последний раз на демонстрации.

Ее же в основном интересовала майор Фрич, но когда я рассказал, что та удрала с людоедом, Дженни как-то расслабилась. У нее, впрочем, жизнь в эти годы тоже была не сахар.

Покинув «Разбитые яйца», Дженни с одной девчонкой из той компании поехала в Чикаго. Они все время ходили на демонстрации, и ее постоянно сажали, так что ей в конце концов надоело выступать в судах, и кроме того, ее волновало, что у нее получается не очень-то приятная история судимостей.

К тому же она жила в доме с еще пятнадцатью типами, которые были ей не по душе. Они ничего не носили дома и никогда не спускали воду в сортире. Тогда она с одним парнем решила приискать себе отдельную квартиру, но это тоже не помогло.

— Знаешь, Форрест, — сказала она, — я даже пыталась его полюбить, только ничего не вышло, потому что я все время думала о тебе.

Она написала своей маме, чтобы та написала моей маме, и они постарались узнать, где же я. Но ее мама ответила, что наш дом сгорел, и что моя мама в богадельне. Правда, к тому времени, как она это написала, моя мама уже сбежала с протестантом.

В общем, у Дженни кончились деньги, и она услышала, что в Индианаполисе нужны рабочие на фабрику, вот она и уехала сюда. Тут она увидела по телевизору, что меня запускают в космос, только у нее уже не было времени доехать до Хьюстона. Так что она «с ужасом» следила за новостями о катастрофе корабля, и просто с ума сходила. После этого она просто работала в «переработке».

Я обнял ее, и мы так долго сидели вместе. Дэн откатился в ванную, сказал, что хочет пописать. Дженни спросила, сумеет ли он сам справиться, и не нужна ли ему помощь? Я ответил, что видел раньше, как он это делает, и что нет проблем.

Тогда она покачала головой и сказала:

— Вот что наделала эта вьетнамская война!

Но теперь с этим уже ничего не поделаешь. Вообще-то это печальная картина, когда взрослый безногий мужчина должен писать в ботинок, а потом переливать это все в унитаз.

* * *

Так мы все втроем начали жить в Дженниной квартирке. Дженни положила Дэну матрасик в гостиной, и поставила в ванне кувшин, чтобы ему не пользоваться ботинком. Утром она уходила на завод, а мы оставались дома и болтали, а потом тащились в пивную напротив завода и ждали выхода Дженни.