Форрест Гамп

Но если для студенческого футбола меня сочли туповатым, то для армии США я оказался в самый раз.

Доучивался я последний год — весной всем нашим выдали атестаты. Мне хотя бы разрешили сидеть на сцене и даже выдали черную мантею, а когда подошла моя очередь, директор обьевил, что мне вручаеца «особое» сведетельство. Я двинулся к микрофону, и оба амбала, вскочив со своих мест, поспешили за мной — боялись, наверно, как бы я не выкинул такой же номер, как на том футбольном меропринятии. Моя мама сидела в первом ряду, плакала, заламывала руки, и я тоже радовался, посколько сумел кой-чего добица.

Но когда мы пришли домой, я понял, что убивалась она не напрастно: меня ждала повестка, где говорилось, что мне надлежит явица в эту… как ее… мебелизационную комиссию. Я не сразу собразил, что к чему, но мама-то все поняла, ведь шел одна тыща шесьдесят восьмой год и в воздухе уже пахло всяким дерьмом.

Она дала мне с собой справку от директора школы, для предъевления в мебелизационную комиссию, но я по дороге ее посеял. А в комиссии творился форменный дурдом. Здоровущий чернокожий в военной форме орал на призывников и делил их на групы. Мы стоим, а он подходит и орет: «Так, одна половина идет туда, другая идет сюда, третья остаеца на месте». Толчея, все запутались, и даже я понял, что нами командует какой-то дебил.

Затолкали меня в кабинет, там нас построили в одну шеренгу и велели раздеца. Мне это не очень-то понравилось, однако же все подчинились, ну и я тоже. Стали нас осматривать, заглядывали в глаза, в нос, в рот и, стыдно сказать, в трусы. А потом и говорят: «Нагнись», и когда я нагнулся, кто-то засунул мне палец в задницу.

Полный беспредел!

Развернулся я, сгреб этого гада и отоварил по башке. Что тут началось, прибежали какие-то люди, напрыгнули на меня с верху. Ну, я-то ученый. Стряхнул их с себя — и за дверь. Примчался домой, расказываю маме, что произошло, а она говорит:

— Успокойся, Форрест, все образуеца.

Но не тут-то было. На следущей неделе затормозил у нашего дома фургон, оттуда высыпали вояки в блестящих черных шлемах, подтянулись к дверям и спрашивают меня. А я у себя наверху спрятался, но мама поднялась ко мне и сказала, что они просто хотят прокатить меня до мебелизационной комиссии. Всю дорогу вояки с меня глаз не спускали, типо я маньяк, что ли.

Втолкнули в какую-то дверь, за которой оказался просторный кабинет, а там вояка постарше, при полном параде, и тоже внимательно меня изучает. Усадили меня за стол и подсунули очередной тэст, куда легче того, университецкого, но все равно не подарок.

Когда я управился, повели меня в другой кабинет, где за длинным столом сидели четверо хмырей, которые начали засыпать меня вопросами и передавать из рук в руки какие-то бумашки — похоже, мой тэст. Потом они все сбились в кучку, посовещались, один что-то черкнул на бланке и протянул мне. Я принес этот бланк домой, мама запустила руки в волосы, зарыдала и возблагодарила Господа, посколько там было написано: «Временно не годен» по причине умственной отсталости.

На той же неделе в моей жизни произошло эпохиальное событие. У нас в доме квартировала одна женщина, телефонистка по профессии. Звали ее мисс Френч. Очень хорошая, тихая, но как-то вечером, в самое пекло, когда что ни день были грозы, она высунула голову из комнаты, заслышав мои шаги по коридору, и говорит:

— Форрест, я сегодня купила чудесные конфеты, шоколадные, хочешь отведать?

Хочу, говорю, и она приглашает меня к себе в комнату, а там под зеркалом стоит целая коробка. Мисс Френч протягивает мне конфету, спрашивает, не хочу ли я еще, а потом жестом предлагает присесть на кровать. Таких конфет умял я, наверно, штук десять или пятнацать даже, а за окном молнии сверкают, занавески раздуваюца, и мисс Френч как бы потталкивает меня, чтоб я откинулся на подушку. А сама начинает не прилично меня поглаживать. «Закрой, — говорит, — глазки, и все у нас получица». Я оглянуца не успел, как со мной стало происходить кое-что новенькое. Точно не опишу, что конкретно, посколько мне велели глаза закрыть и посколько мама бы меня убила, но скажу одно: я совсем иначе стал смотреть в будующее. Проблема заключалась в том, что мисс Френч, хорошая, добрая, проделывала со мной такие штуки, которыми я бы предпочел заняца с Дженни Каррен. Но об этом я даже мечтать не мог, посколько такому, как я, назначить девушке свидание совсем не просто. Мягко говоря.