Форпост «Зоркий»

Здесь хорошо, но дома ведь
Гораздо лучше все же.
Зачем, ребята, вам болеть?
На что это похоже!
Здесь надо целый день лежать.
Ни поиграть,
Ни погулять,
Пить горькие лекарства —
Ужасные мытарства!

Вот забинтованный лежит
Овсянников Сережа.
Он потому здесь и лежит,
Что все по улицам бежит,
Ходить, как все, не может;
Под носом у грузовика
Перебегал дорогу,
А грузовик, хоть и слегка,
Задел Сереже ногу,
Но грузовик, ведь он,
Как слон —
Уж налетит,
Так не простит…
И вот лежит
Сережа.
На что это похоже!

А вот Алеша Багрецов:
Он, удалец из удальцов,
Катался по перилам.
Ох, здорово же было!
Он словно ласточка летит,
Скользит,
Летит…
И вот — лежит,
Как и Сережа,
Тоже.
В бинтах рука и голова,
Хрипит,
Кряхтит
Едва-едва.
На что это похоже!

А рядом с вами за стеной,
В соседнем помещенье,
Болеет Яша Гаевой
Нелегким воспаленьем.
А почему?
Да потому —
Купаться вздумалось ему.
Занятие негодное, —
Когда
Вода
Холодная.
Хоть воспаленье легких, но
Ох и тяжелое оно!
Совсем вставать не может.
Лежит,
Грустит,
Глядит
В окно.
На что это похоже!

Чтоб вам сюда не попадать,
Не надо вниз с перил съезжать,
Перед машиной пробегать
И в воду осенью нырять.

Совет понятен мой и прост:
Скорее поправляйтесь
И в пионерский наш форпост
Веселыми являйтесь.

Мы приглашаем в гости вас,
Но только заявляем:
Здоровым надо быть у нас!
Больных не приглашаем!

Ох, и захлопали же Валерии Дружининой! Да и Симке пришлось кланяться. Аплодировали даже те ребята, которых продернули, даже Забинтованная Голова — Алеша Багрецов. Он колотил по тумбочке одною рукой — другая-то в гипсе. Фаине Львовне пришлось усмирять их, но они все кричали:

— Не уходите, не уходите! Приходите ещё! Обязательно! Слышите?

На прощанье Клим Горелов сфотографировал всю палату. После этого Нинка сказала важно:

— Теперь лежите спокойно. Сейчас вам будут измерять температуру. До свиданья.

И вот уже форпостовцы идут по предвечерней набережной. Странное дело, ведь кажется, не случилось сегодня ничего особенного: никого не спасли, ни с кем не боролись, в общем, никаких героических приключений не произошло, а настроение такое, словно выполнили важное задание, сделали большое дело. И на душе как-то хорошо.

Симка начинает бормотать стихи, но Игорь говорит сурово:

— Хватит лирики. Забыли, что ли, про равновесие сил? Пошли по домам, надо готовить уроки. А завтра у нас опять ответственная операция. Кажется, её смело можно будет назвать хирургической.

Глава двадцатая СИЛА, О КОТОРОЙ НЕ СКАЗАНО В УЧЕБНИКЕ

— Рита Галкина, иди к доске.

Рита встает не сразу. Возится, перекладывает в парте что-то с места на место; на пол падает носовой платок с кружевной оборочкой и учебник физики; из него вываливается открытка с алыми розочками. Рита суетливо подбирает свои пожитки. Капроновый бант тревожно вздрагивает на её голове.

В классе улыбаются, раздаются смешки — ну и копуша-растеряха!

Не улыбается только Инна Андреевна. Глазами воспитателя она видит больше, чем ребята.

Подождав немного, Инна Андреевна говорит уверенно:

— Ты не приготовила домашнего задания, Рита. Почему?

Рита молчит. Стоит и дергает кружевную оборку платочка.

Симка Воронов ерзает за партой. И как это все учителя всегда ухитряются спросить именно того, кто не знает урока? Небось его, Симку, не вызвала сегодня, когда он мог бы блеснуть. Нет, упускать момент нельзя, надо срочно обратить на себя внимание.

— Инна Андреевна, как правильно пишется: блеснуть или блестнуть?

— Странный вопрос для ученика восьмого класса, Серафим. И к тому же неуместный. Спросишь потом у кого-нибудь из ребят. Итак, Рита, почему ты не приготовила урока? Ведь ты одна у папы с мамой и времени у тебя сколько угодно.

Рита упорно молчит. За неё отвечает староста насмешливо: