Форпост

— Оставайтесь с богом, хозяин, — проговорил старик, слегка приподняв шляпу.

— Ох, как вы любите болтать, — прервал бородач, грубо подталкивая отца. — Из Вильгельма ничего не выйдет, хотя бы вы нашли ему десять таких гор.

— Чего им надо? — вдруг спросил Стасек.

— И верно, — опомнился мужик. — Эй вы, господа!.. Старик повернул голову. — А вы почему про все выспрашиваете?..

— Потому что так нам нравится! — ответил бородач и насильно усадил отца в бричку.

— Будьте здоровы, до свидания! — крикнул старик Слимаку.

Бородач пожал плечами и велел трогать. Бричка покатила к мосту.

«Сколько ж народу прошло нынче по дороге, — рассуждал сам с собой Слимак. — Будто на ярмарку или на богомолье…»

— А что это за люди? — снова спросил Стасек.

— Те, что уехали в бричке? Верно, немцы из Вульки, за три мили отсюда.

— А зачем они расспрашивали про землю?

— Разве одни они спрашивали, сынок? — ответил мужик. — Иным до того нравилась наша сторона, что они лазали вон туда, на самую макушку, где сосна. Потом слезут — и поминай как звали.

Слимак окончил работу и повернул лошадей к дому. О немцах он уже позабыл: все его внимание поглотили корова и лужайка. А что, если и вправду купить корову и арендовать лужок? Мурашки пробежали у него по спине при мысли, что самое заветное его желание может исполниться.

Еще одна корова и два морга луга — да это рублей тридцать барыша в год! Тогда и землю можно лучше унавозить, и хлеба больше продать, и на зиму взять в дом старика, чтобы поучил ребятишек грамоте… Что-то другие хозяева сказали б, видя его достаток? Тогда бы уж ему уступали место и в костеле и в корчме. А как отдохнуть можно при таком богатстве!

Ох, отдохнуть! Слимак не знал ни голода, ни холода, дома у него все ладилось, с людьми он дружил, водились у него и деньги, и совсем бы он был счастлив, если б только кости не ломило от работы да мог бы отлежаться и отсидеться, сколько душа пожелает.

III

Вернувшись домой, Слимак оставил бороны на батрака, а сам принялся осматривать корову, стоявшую на привязи у плетня. Уже смеркалось, но мужик сразу увидел, что корова хороша: вся белая, в черных пятнах, и вымя большое, а голова маленькая, с короткими рожками. Разглядев ее как следует, он убедился, что обеим его коровам далеко до этой.

Ему пришло в голову, что не худо бы поводить ее по двору, но он чувствовал, что на это у него не хватит сил. Казалось, руки вылезут из суставов, а ноги просто отвалятся, если он двинется с места. Вот работает человек, гнет спину от зари до зари, но как сядет солнце, тут уж ему надо отдохнуть, ничего не поделаешь. И он не стал проваживать корову, а только погладил. А когда она, словно угадав в нем нового хозяина, повернула голову и ткнулась мокрой мордой ему в руку, Слимака охватила такая нежность, что он готов был обнять ее за шею и расцеловать, как человека.

— Непременно ее куплю, — пробормотал мужик, позабыв об усталости.

В дверях показалась хозяйка с ушатом помоев.

— Мацек! — кликнула она батрака, — как напьется корова, загони ее в закут. Староста у нас заночует, не оставлять же ее во дворе.

— Ну как? — спросил Слимак жену.

— Да как? — ответила она. — Просит тридцать пять рублей бумажками да рубль серебром за повод. Но, что правда, то правда, — прибавила она, помолчав, — корова этого стоит. К вечеру я подоила ее, так, веришь ли, хоть устала она с дороги, а молока дала больше, чем наша Лыска…

Мужик снова ощутил боль в руках и в ногах. «Господи боже мой, сколько натопчешься, намокнешь, недоспишь, покамест сколотишь тридцать пять рублей бумажками да еще рубль серебром! Хоть бы Гроховский уступил что-нибудь…»

— А ты не спрашивала, — снова заговорил Слимак, — он не сбавит?

— Ну, как же!.. Спасибо, если захочет продать. Он все толкует, будто давно уж обещался Гжибу.

Слимак схватил себя за волосы.

— И какая нелегкая его принесла! — запричитал он. — За какие грехи господь так тяжко меня наказывает!.. Я еще не знаю, отдаст ли мне пан лужок, а тут — шутка ли — этакие деньги плати за корову…

— Юзек, не дури, образумься, — наставляла его жена. — Сколько раз в имении сами тебе навязывали луг, а насчет коровы — попробуй поторгуйся. Сбавит он, нет ли, а ты угости его получше, выпей с ним водки; господь не без милости: может, староста и опомнится. Ты только зря не болтай да на меня почаще поглядывай, вот увидишь: все будет ладно.

В это время приковылял батрак и стал отвязывать корову.

— Что, Мацек, — спросила хозяйка, — правда ведь, хороша скотина?

— Ого-го!.. — ответил батрак, потрясая над головой выставленным пальцем.

— Но и деньги за нее немалые, а? — спросил хозяин.

— Ого-го!..

— А что ни говори, она того стоит, верно, Мацек? — поспешила ввернуть хозяйка.

— Ого-го!..

После столь многословного высказывания Овчаж отвел корову в закут, а она, оглядываясь по сторонам, так душевно помахивала хвостом, что Слимак не мог подавить в себе волнения.

— Видно, воля господня, — прошептал он. — Попробую ее сторговать. — И направился к дверям хаты.