Форпост

Он отвалился на спинку кресла, прикусив губу в досаде. Посмели ли бы эти подонки придти к нему с подобным ультиматумом еще год назад! Но к кому обратиться сегодня? К беспомощной, забившейся по своим углам милиции? К ее тупому начальнику, кормившемуся с его руки? Или — к отцу? Но чем тот поможет? Покопается в старых связях, да и попросит заступничества у каких-нибудь влиятельных урок? Помогут урки, но и цену откупа за помощь назначат не меньшую. Посоветоваться с Федором? Уж кто, как ни он, знает нравы этих крыс…

Федор в коллективе обжился, под надзором его находился спортивный комплекс и бассейн, — гордость совхоза, работал он с молодежью, зачинал строительство футбольного поля и катка. Жена его Вера — молчаливая и нелюдимая женщина с настороженным взором, работала в бухгалтерии на третьих ролях, жили они замкнуто, но в помощи никому не отказывали, и дом держали открытым. Рос у них и сын — тихий приветливый мальчик, напоминавший Кирьяну прежнего Федора из далекого, как отголосок эха, детства.

Верный друг, выслушав его рассказ, лишь улыбнулся гневным чувствам, владевшим Кирьяном. Сказал спокойно и просто:

— Этих хорьков следует перебить.

— Как?!. — встрепенулся Кирьян.

— Если они — ничьи, — поведал Федор, — то и разговор ни о чем. — А если присланные кем-то, придется их попытать…

— В каком смысле?

— Во всех, — раздался смиренный ответ. — И если их прислали не воры, а всякие деловые, что плодятся день ото дня без удержу, надо перебить и стоящих за ними деловых…

— А если они от воров?

— Это — другой разговор. И вести его буду я. На случай крайний — придется жертвовать на их благо. До поры.

— До какой поры?

— Пока не окрепнем, — сказал Федор. — Не догоняешь ты, Кирьян, время. Это раньше тебя государство защищало, а теперь оно только брать будет с того, чем ты богат. Теперь ты один. И должен будешь завестись и милицией своей, и армией, и системой здравоохранения, и банком. Только так народ возле себя сплотишь и от напастей оборонишься. И еще: церковь будет нужна. Основой всего, полагаю. В идолы коммунистические вера кончилась, а без нее, без веры, коллектив не собрать, не удержать в рамках…

— Что же мне — храм тут учреждать? И в епархии должность батюшки выбивать?

— На то у меня свои мысли, — уклончиво повел головой Федор. — Нечего в наше пространство поповскую бюрократию впутывать, и их ставленников обустраивать. Да и много ли молодежи в нынешние храмы ходит? Разве по праздникам самым великим, да и то любопытства ради, и не от веры, а от суетности…

— Что ж ты тут… секту учредишь, что ли?

— Забыл ты: православный я, какая секта… Хотя с сектой — куда проще… Секта от трудов духовных дураков освобождает, ответы дает простые, указания твердые… У этих мерзавцев есть чему поучиться! Промежуточный вариант: баптисты. Тут и храм утверждай, и общество к нему подтягивай, никакого окрика сверху не предусмотрено. Но играть в протестанта — грех великий, на себя не возьму. По-другому все сделаю, все продумал, как время придет — узнаешь. Однако вернемся к гостям твоим, душам заблудшим… С оружием они к тебе приходили?

— Не знаю…

Глаза Федора блеснули решимостью и продуманными, чувствовалось, планами:

— Оружие нам нужно, Кирьян. Хорошее оружие, и много. Если имеется оно у гостей твоих, не грех позаимствовать. С того начнем!

— Федя, ты о чем? Ты к чему меня толкаешь? Чтобы тут убийства совершать? Да мы сядем с тобой!

— Насчет себя — не бойся, — снисходительно ответил Федор. — А уж если мне предстоит за решетку, то — не впервой. И не трусь, коли дом свой решил от гибели уберечь. Сейчас пришло время сильных. Трусы в нем на задворках поселятся.

— Их трое было, четвертый, шофер, в машине…

Федор расстегнул черный длинный пиджак, присел в кресло, закинув ногу за ногу. Был он загорел, сухощав, белели глубокие шрамы на его лице, а глаза источали холодную уверенность и пренебрежение хоть к каким опасностям и невзгодам.

— У меня три футбольных команды бойцов, зря, что ли, воспитателем над молодежью поставлен? — Усмехнулся он. — Зал для бокса, зал для борьбы, зал для тяжелоатлетов… Давно ты, кстати, к нам не наведывался, посмотрел бы, какие парни у тебя под боком выросли… Вот и подоспело им время показать сноровку.

— Только воспитатель у них… того…

— С Богом я их воспитываю Кирьян, с Богом… Никто не курит, не пьет, сквернословие для них — как грязь зловонная… Крепкие мужики вызреют, основательные. И вот что еще: выпускать их из поля зрения нельзя. Рядом у нас — авиачасть и полк внутренних войск. С командирами я договорюсь: пусть наши ребятки рядом с домом служат. А кто после службы в части останется — тоже в зачет пойдут, пригодятся…

— Далеко ты, Федор, мыслишь… И таинственно как-то.

— А я, Кирьян, просто время чувствую, пришло оно, — то, когда себя проявим… Значит, оружия на тех «бычках» ты не приметил? Ладно, чего ж… Ножом обойдусь, коли что… Ты, Кирьян, на мелочи не отвлекайся, ты стратегию строй! А с тактикой я управлюсь.