Форпост

- Я думаю, что, погости мы здесь еще, без дела не останемся, - проговорил Джон, покусывая стебель сорванной травинки.

- Так, может, и останетесь? – невпопад предположил Серегин.

- Это невозможно, - сказал Худой Билл. – Хотя… здесь есть куда и как развернуться, здесь здоровая натуральная пища и благонамеренные люди… И - здесь очень красивые женщины. Я даже готов рассмотреть это место в качестве убежища при нетрадиционных ситуациях, от которых, увы, не застрахован ни один джентльмен удачи… Но как ни жить морской рыбе в реке, так и меня не приноровишь к вашей русской жизни, товарищ Серегин. Вы - другие… Кстати, русских в Америке я сразу же различаю по глазам. Они – отражение души.

- Это – точно, - покосившись на Олега, молвил Джон. – Кстати, добавлю: здесь располагающий к хорошему настроению климат. Уже зима на носу, а мы будто на пикнике в Южной Каролине…

Худой Билл, подумав, сказал что-то серьезное и по поводу климата.

- Ну, и чем ты будешь заниматься в Америке? – спросил Серегин Джона. – Купишь очередной кинотеатр?

- Неважно – чем, - ответил тот. – Меня влечет притяжение Америки. А тебя – притяжение женщины. Но ведь и притяжение Америки – тоже… Дух моей страны въелся в тебя навек, как пороховой дым в солдата. Я не прав?

- Ну да… - горестно кивнул Серегин. – Но я не могу болтаться, как «Летучий Голландец» между двумя берегами. Хватит!

- Значит, в тебе есть характер, - покладистым тоном произнес Худой Билл. – Скажу больше: вся твоя история вызывает во мне зависть… И теперь я не верю, что любовь – это химия. Я влюбился только один раз, в начальной школе. Это была прекрасная девочка. Мы даже целовались… Потом мне попадались только одни суки. Опасаюсь, что сейчас моя первая и последняя богиня ничем не отличается от этих стерв. Но пусть ее светлый образ…

- Жаль одно, ты выпадаешь из нашей компании, - перебил его Джон, обернувшись к Олегу. – Чувство любви – величайшее чувство. Но чувство дружбы – это тоже чувство любви.

- Без тебя нам будет одиноко и даже очень, - подтвердил, качая головой, Худой Билл, проявляя неслыханную сентиментальность, таящуюся в его загадочной душе.

- Я стремлюсь к вам, но должен остаться здесь, - ответил Серегин.

- «Должен» – это плохо, - поразмыслив, заметил Худой Билл.

- Ладно, пора, как бы и не хотелось расставаться, - сказал Серегин, вставая.

- Уж эта осенняя меланхолия! – крякнул, поднимаясь с места, Джон. – Действительно: пора! Во Флориду! Наша песенка спета. И гонорар за нее уплачен.

ОТЕЦ ФЕДОР