Форпост

- Отец-то… - продолжала тем временем Даша. - На такие деньжищи тратится, что я от того сама не своя…

- На себя и тратится, - сказал Кирьян. – На будущее свое. Головой-то подумай.

- Нехорошо так, - сказала Даша. – А то б мы его и нищего не приняли?

- Я – о семье, о родстве кровном… - смутился Кирьян. – Да и будущее общее у нас, как ни крути...

- А слова подобрал – не те!

- Это – точно, торгашеские… Это – правильно ты меня урезонила. Чтобы оскомина у меня выскочила! Вот же – демон на какую сторону язык подвернул… - И он от души перекрестился.

Вождению и устройству машины он обучился быстро, немало в том помог сосед-пенсионер, передавший ему связи по добыче бензина и запчастей, жильцы уважительно косились на ушлого дворника, добросовестно, впрочем, исполнявшего свои обязанности, а домоуправ, некогда отсидевший, как выяснилось, вместе с Арсением срок, воспринимал растущее благосостояние своего подчиненного как должное. Лишь задумчиво поигрывал бровями при общении и выдерживал тактичные паузы.

Арсений же наведывался к Кирьяну не реже, чем пару раз в месяц. Привозил продуктовый и промтоварный дефицит, подарки племяннику, но в гости не заходил, боясь потревожить или рассердить Дашу, опасливую к нему.

Встречались возле метро, уходили гулять в парк, говорили, в общем-то, ни о чем, до той поры, пока Арсений не попросил о сохранении своих денег.

- Судьба моя – воровская, - сказал он. – Или растранжирю все, или попросту потеряю… Окажи услугу, сродственник, хотя и знаю, поперек тебе моя просьба, и руки долго будешь мыть после касания к богатствам моим…

- Где закопано – скажу, - ответил Кирьян кратко.

- Ну, вот и дивно…

А при очередной встрече Арсений ненавязчиво предложил: тысячу заработать хочешь? Дел – съездить на окраину Сочи. Бензин и суточные – отдельно.

- Ну? – озаботился Кирьян выгодным предложением.

- Двух ребят туда доставишь, весь вопрос, - сказал Арсений. – Парни в розыске, не таю. Кореша мои, отвечаю, беспокойств не доставят. Риск – нулевой. В случае чего – «левые» пассажиры. И машинку обкатаешь, и на мир посмотришь…

Речь его, как всегда, дышала чрезвычайной убедительностью.

И опять Кирьяну пришлось сочинять что-то невнятное Даше, опять смириться с наваждениями этого мира, толкающего его на то, чему вся природа его противилась и чему негодовала…

Смирился.