Форпост

Наутро едва переставляющий ноги Иван получил неслабую выволочку от Звонарёва. Деликатно не заметив прошмыгнувшую в палатку Алину, он тормознул Ваню и отвёл его к столовой. Там уже сидели хмурый Николай и Димка, который больше всего смахивал на нашкодившего щенка. Вождь молчал, согласно кивая Звонарёву, который чрезвычайно изобретательно и выразительно донёс до сознания двух "самоходов", кто они есть такие, и что он лично, и вождь в особенности, с ними сделают, если хоть ещё раз… Воспитательная работа затянулась, и Маляренко это надоело. Он прищурился и, хлопнув по столу так, как это делал покойный дядя Паша, остановил прораба.

— За заботу спасибо. Что переживал за нас — ценю. За то, что ночь не спал, разыскивая нас — прости, — Иван поднялся и, как и в их первую встречу, навис над бригадиром. — Ты, Серый, вон — молодёжь воспитывай. Я своим умом проживу. Ясно?

Звонарёв вспомнил, с кем имеет дело, опешил и уже негромко пробормотал извинения.

Вождь ухмыльнулся:

— Съел, Геннадьич? Бери молодого — пусть за двоих отрабатывает. С Иваном я сам поговорю.

Димка обречённо поглядел на начальника и понуро поплёлся за вновь разоравшимся Звонарёвым. Подождав, пока они отойдут, Николай расхохотался.

— Ну ты зверь! Прям как студент в колхозе. Каждую ночь — в полях, — вождь снова ухмыльнулся. — Я вам угол в коммуналке выделил. Пойдём — покажу. И Алину позови.

Так чета Маляренко обзавелась жильём.

Как разместить в четырёх углах дома пять пар да трёх одиночек, Николай не знал, а потому поступил совсем просто — лучший угол, подальше от двери и поближе к печке и к окну, он оставил для себя. Место попроще досталось Звонарёвым, а угол у второго окна — Маляренко. Четвёртый угол, возле двери, достался Диме со Светланой. Да и то — только потому, что Светка была лучшей и единственной подругой жены вождя. Как едко заметила Ольга, в посёлке махровым цветом расцвело кумовство.

Получив "ордера на вселение", женщины дружно начали наводить в необжитом доме чистоту и порядок. На пол были постелены грубо сплетённые травяные циновки, а сенные матрацы отгородили невысокими ширмами из плетёнки и тряпок. Получалась эдакая иллюзия уединения.

Первую ночь в новом доме Ваня запомнил надолго — сначала все жильцы долго сидели вечером у костра, не решаясь пойти спать, хотя остальные жители посёлка уже расползлись по палаткам и шалашам. Потом, когда уже совершенно стемнело, отчего-то сильно смущаясь, всей гурьбой потопали по местам. За почти три месяца жизни на свежем воздухе Иван привык к постоянному шуму ветра, шелесту листьев и скрипу цикад. Здесь же всё это природное великолепие заменял храп вождя, приглушённые стоны Светы и шумно пускаемые газы из угла Звонарёвых. Для полноты картины не хватало капающей из крана воды и жестяного тиканья будильника. Прошёл час, потом второй. Сна не было ни в одном глазу.

— Ваня, — шёпот Алины был едва слышен. — Ты тоже не спишь?

— Не-а, — Маляренко сел. Было душно. Из района двери зазвучала новая серия тихих писков Светки. Завтра же обратно в палатку переезжаем! А здесь нехай бабы живут!

В почти полной темноте он Алины не видел, зато прекрасно слышал, как она хихикнула и тихо-тихо выдохнула:

— Ура!

Глава 7 Предательство, предательство и ещё раз предательство

Люби себя, чихай на всех

И в жизни ждёт тебя успех.

Советский мультфильм

— Ну что там опять? — Романов поморщился — вылезать на солнце из уютного шалаша совершенно не хотелось, но крики "бомжей", поначалу неуверенные и негромкие, превратились в общий многоголосый вопль. Это было уже серьёзно. Выпихнув ногами на "улицу" совершенно голую Машку, босс поспешно натянул трусы, схватил дубинку и выбрался следом. Лагерь был пуст — все, и "бомжи" и "ассистенты", безумно вопя и размахивая руками, галопом неслись вглубь пустыни. А там…

Владимир невольно протёр глаза — на горизонте, уже удаляясь от их лагеря, вовсю пылила автомашина. Романов не стал, как все, орать, он просто спокойно улыбнулся, как человек, который теперь точно знает, что ему делать. Что с ним будет дальше, и выживет ли он вообще, Володя не знал. Но следующий шаг ему был абсолютно ясен — бессмысленное сидение на берегу закончилось.

А рядом, позабыв о том, что она совсем голая, счастливо визжала и подпрыгивала секретарша.

Из лагеря, собрав все нехитрые пожитки, вышло всего четырнадцать человек — двое, ослабевшие настолько, что не смогли идти, остались в лагере. Романов не стал утешать бедолаг, рассказывая сказки про спасателей, которых он пришлёт. Всем было ясно, что жить им до первых сумерек. В последний раз оглянувшись на море, босс уверенно зашагал в пустыню. Впереди, подгоняемые братьями, тащили бак с водой "бомжи". Из-за краешка земли показалось солнце. Начинался новый день.