Формула успеха

Мы останавливались в старомодных отелях, где полотенца были дотерты до дыр, однако ежедневно нам выдавали их свежими, пусть даже и в разной степени застиранности. На каждом этаже сидела дама с ключами, что, надо сказать, стесняло нашу свободу.

По пути домой мы провели несколько дней в Варшаве. Контраст был разительный! После Москвы Варшава казалась Парижем. Люди прекрасно одеты. На улицах много машин. Да и водители ведут себя не так, как их русские коллеги, которые на дикой скорости возили нас в прекрасных интуристовских лимузинах, гудя в клаксоны и пугая отскакивающих в стороны прохожих.

Позже мы принимали ответный визит из Москвы. Наши заводы произвели на гостей глубокое впечатление, но более всего поразили их условия труда и быта служащих. Дома, в которых жили наши рабочие, были просто недоступны для их понимания.

Мы предложили русским визитерам нашу рентгеновскую трубку и завод по производству соответствующего оборудования за 35 тысяч гульденов, включая технологию. Они этого предложения не приняли, и на этом наши русские приключения завершились.

В эти годы я невыразимо много получал от общения с женой и детьми, которые росли в атмосфере общих радостей и печалей, как это всегда бывает в больших семьях. А ведь мы представляли собой частичку еще большего семейства, центром которого был мой отец, по традиции правивший нами почти как патриарх. Он был щедр на советы и с пристальным вниманием следил за взрослением всех своих внуков, племянников и племянниц. Наивысшим наслаждением для него был сбор всей родни по поводу чьего-либо дня рождения или других семейных торжеств.

Кроме того, у нас бывали чудные воскресные вечера в доме моих родителей, «Лаке», где мы обычно собирались на ужин — Анньет и Франс, Етти и Хенк ван Ремсдейк, Сильвия и я. После ужина мы засиживались за столом, обсуждая, как идут дела в мире и в нашей стране — как правило, очень критически: ни одно правительство не могло устроить нас в полной мере. Затем наступал момент, когда моя мать подавала знак прекратить дискуссию. Мужчины оставались побеседовать еще недолго, а потом присоединялись к дамам в гостиной, где расчищался стол для бриджа или другой карточной игры, в которой все принимали участие.

Все мы очень любили такие вечера в «Лаке». Но с приближением 1940 года на них упала тень страха за будущее.

Глава 6 «Филипс» готовится

Свои приготовления с целью защитить «Филипс» на случай войны мы начали задолго до того, как разразилась вторая мировая. Именно Оттен первым обратил наше внимание на то, что черные тучи сгущаются на политическом горизонте, и стал инициатором этих упреждающих мер. Да и Лаупарт, который хорошо помнил, как немцы оккупировали Бельгию в первую мировую войну, настаивал на них все больше и больше. Между тем страна наша демонстрировала некую беззаботность, хотя около некоторых мостов и были возведены фортификационные укрепления. Впрочем, мы на «Филипсе» уже довольно давно получали тревожные донесения с наших заводов, разбросанных по всей Европе, так же как и прямые предупреждения из самой Германии, так что были вынуждены всерьез задуматься над тем, что станет с концерном, если Голландия вступит в войну или даже будет оккупирована.

Чтобы найти выход, Ван Валсем пустил в ход всю свою юридическую изворотливость и в итоге предложил нам следующее. Во-первых, штаб-квартиру концерна следовало перевести из Голландии в ту часть Нидерландского королевства, которая, вероятней всего, останется в безопасности. Виллемстад на острове Кюрасао представлялся наилучшим выбором. Во-вторых, следовало основать две трастовых компании (треста). Британский трест, учрежденный 1 мая 1939 года, базировался в Лондоне и объединил все наши компании, расположенные в странах Британского содружества. Американский трест был сформирован в августе того же года в Хартфорде, штат Коннектикут, с целью защитить интересы «Филипса» в Северной, Центральной и Южной Америках. Тем самым предполагалось, в случае оккупации Голландии, оградить предприятия «Филипса» от захвата на том основании, что это вражеское имущество. Вследствие этих мер все наши заводы утрачивали свою юридическую и коммерческую самостоятельность и передавались вышеназванным трестам, которые управляли ими от имени и во благо правомочных акционеров. Подразумевалось, что руководители высшего звена будут, насколько это возможно, выступать в качестве советников и попечителей. Таким образом сохранялась бы связь между различными составными концерна за пределами оккупированной территории.

Для воплощения этого плана в жизнь мы нуждались в сотрудничестве нидерландского правительства. Требовалось принять закон, позволяющий акционерной компании с ограниченной ответственностью перенести официальный юридический адрес за пределы Голландии. По мере того как поступающие к нам сведения становились все более тревожными, мы не уставали понукать чиновников поторопиться с этим законом, и когда наконец 26 апреля 1940 года он был принят, оказалось, что мы успели в самый последний момент.