Формула успеха

Все получилось так, как и было задумано. Я поставил условие, что если мы начнем производство трубок первыми, то, ввиду объема вложенного капитала, получим монополию на два года. Некоторые инстанции позже пробовали обойти это условие, однако мы не поддались. Сегодня филипсовский завод на Тайване, имея вспомогательное стекольное производство, выпускает три миллиона трубок в год. Большая часть их поступает к другим производителям телевизоров; остальные мы используем сами. Не более десяти процентов нашей продукции экспортируется в Европу. Кроме того, на Тайване у нас работает прекрасный завод по производству транзисторов и интегрирующих схем.

В последнюю мою поездку на Тайвань, в 1976 году. Академия наук Китая оказала мне высокую честь, присудив степень доктора философии.

Незабываем один из моих воздушных перелетов с Тайваня. У нас был заказ: установить радиокоммуникационную сеть между аэропортами на Филиппинах. За год до того я попросил президента Маркоса присутствовать на открытии этой службы и пообещал, в случае его согласия, прибыть туда сам. Между тем мы оказались в Тайбэе, столице Тайваня. Оттуда поехали в Кау-Чунг, на наши заводы, и потом должны были срочно вернуться в Тайбэй, поскольку над южной частью острова прошел тайфун. Наутро надо было решать, продолжать ли следовать на Филиппины. Решение это зависело от того, куда направится тайфун — на запад или восток. Капитан нашего воздушного корабля, главный филипсовский пилот, который воевал с японцами в войну и хорошо знал здешние погодные условия, взглянул на сводки метеорологов и заявил, что тайфун, на его взгляд, довольно-таки вялый.

— Шторм не движется ни на запад, ни на восток, — сказал он. — Наш единственный шанс пролететь над ним, набрав большую высоту. Там нас немного потрясет, но если станет невмочь, всегда сможем вернуться.

Так мы и сделали, поднялись на высоту в 40 тысяч футов. Прошли легкий туман, но тряска оказалась терпимой. В тот же вечер, в ярких лучах солнца, мы приземлились в Маниле. Все были просто поражены, ведь полеты с севера отменили.

Точного времени, когда прибудет президент, никто не знал. Из соображений безопасности он избегал называть час своего прибытия. В итоге он приехал раньше, чем ожидалось, но мы уже были там, и я сдержал свое обещание приветствовать его лично.

К несчастью, командор ван Харлем, тот опытный летчик, который совершил этот рискованный полет, погиб в автокатастрофе в Эйндховене в 1975 году. Я налетал с ним десятки тысяч миль, и нас связывала настоящая пилотская дружба.

Индонезия

Голландской Ист-Индией «Филипс» интересовался еще до 1940 года, однако нога моя ступила на эту землю не сразу. В пятидесятые годы я внимательно следил за тем, как неуклонно портятся отношения между Голландией и ее прежними владениями. В соглашение о независимости Индонезии голландская часть Новой Гвинеи не вошла. Ей через десять лет была обещана независимость, и население до поры до времени предпочитало голландский доминион, однако президент Сукарно хотел контроля над Новой Гвинеей немедленно, и отношения между двумя странами были весьма напряженными.

Когда этот конфликт возник, я с гневом наблюдал, как индонезийское правительство ведет себя по отношению к моей стране, особенно когда в 1957 году Сукарно изгнал всех голландцев. Полагая, что мы должны поддержать население Новой Гвинеи, я тем не менее считал, что, хотя у нас есть определенные обязательства по отношению к голландской Новой Гвинее, это не значит, что нам следует оставаться там до бесконечности.

На конференциях в Ко-сюр-Монтрё я встречался со многими индонезийцами. В разговорах с ними мне стало ясно, что корни конфликта куда глубже, чем казалось. Мысль о том, что голландцы должны остаться на острове Новая Гвинея, была для них категорически непереносима. Некоторые инстинктивно боялись, что мы вернемся из Новой Гвинеи в Индонезию. Другие опасались, что с нашей помощью эта территория добьется успеха быстрее, чем собственно Индонезия. Разговоры с глазу на глаз убедили меня в том, что самоуважение индонезийцев не допускало никакого продолжительного присутствия голландцев на острове. Так мне стало ясно, что нужно найти такое решение вопроса, которое позволило бы сочетать и самолюбие индонезийцев, и долгосрочные интересы населения Новой Гвинеи. В те времена иностранная политика нашего государства находилась в руках моего друга Лунса. Я не переставал донимать его расспросами, должны ли мы, по его мнению, пока оставаться в Новой Гвинее.

Потом мне случилось беседовать с Робертом Мензисом, премьер-министром Австралии, и я спросил его:

— Можем ли мы рассчитывать на австралийскую помощь, если дойдет до вооруженного конфликта с индонезийцами?

— Не обольщайтесь! — был ответ. — На это мы не истратим ни одного солдата, ни одной пули!

Также я выяснил, что деятельной помощи нечего ожидать и от американцев.