Формула смерти

Обычно в это время, рано утром перед завтраком, он совершал небольшую прогулку, сосредоточиваясь и обдумывая текущие дела созданной им империи. То есть, он думал о них всегда — ночью, днем, в туалете, в ванне, за едой, у телевизора, — и еще не было случая, чтобы какое-то происшествие, связанное с многосложным бизнесом Аркадия Яковлевича, застало его врасплох. Дефолты, кризисы, катаклизмы — ко всему этому он был готов постоянно, поскольку все возможные варианты развития событий были загодя просчитаны и спрогнозированы его высокотренированным умом математика. Итоги этой сложной работы, с которой не справился бы ни один компьютер, как раз и подводились вот здесь, на обихоженной дорожке, которую дизайнеры по просьбе Аркадия Яковлевича разбили среди специально оставленных на участке старых елей. За этой дорожкой, выложенной плитняком, тоже ухаживал специальный человек — следил, особенно зимой, чтобы она была расчищена, чтобы исправно горели освещающие ее на всем протяжении изящные испанские фонарики.

Именно здесь, на этой дорожке, счетная машинка, непрестанно щелкавшая у олигарха в голове, работала наиболее эффективно и неизменно выручала его, хотя порой и доставляла массу неудобств, утомляя своей неутомимостью. Впрочем, в душе он гордился этим своим даром, который и сделал его богатым. А если все и дальше пойдет так, как он планирует, эта «машинка» сделает его не только богатым, но и всесильным — планы олигарха простирались много дальше простого наращивания банковского счета. В перспективе Аркадий Яковлевич видел себя на политическом Олимпе — не просто магнатом, но еще и выдающимся деятелем этой несчастной страны (так обычно называл он про себя Россию, хотя именно России обязан был всем — и своим математическим образованием, и богатством, и политическим весом)…

Однако как раз сегодня он не мог думать о делах, как ни старался, и виной всему была Олеся, его Лялька.

Она позвонила ему в четыре часа утра! Что само по себе неслыханно. Была пьяна! Это ей, свято берегущей свое здоровье и красоту, также совершенно несвойственно.

То хохотала, то плакала! Несла какую-то чушь, из которой он понял лишь одно: она во Франции.

— Что ты там делаешь? — окончательно проснувшись, прохрипел он в трубку.

— Я… С инс-п-к-т-рской проверкой, я ж тебе уже час толкую! Здесь полный бардак! Я разрываю контракт с этим… Берлуцкони..

— С Берцуллони? — не поверил услышанному олигарх.

— Да! Он подлец! — Она неожиданно разрыдалась. — Он плохо готовит Калашникова-а-а…

— Леля! Немедленно прекрати истерику и ложись спать! Ты пьяна! И не смей без меня ничего предпринимать, слышишь? Ты не, имеешь права! Это наш совместный бизнес!

— О Арканчик! Как я несчастна! Ты не представляешь! Разве тебе понять? У тебя вместо сердца калькулятор! Я устрою ему скандал, этому макароннику! Я забираю Калашникова в Москву!

— Леля! Не смей!

— А я хочу!

— Я сейчас же отправлю самолет и заберу тебя оттуда, слышишь?

— Нет, Арканчик, не надо… Я… Я буду паинькой… — И она опять зарыдала.

— Ложись спать! Я позвоню тебе в десять.

Короче, Лялька своим звонком ухитрилась перебулгачить ему весь предстоящий день.

Он давно подозревал, что она неравнодушна к этому самому Калашникову и даже, кажется… Нет, он не будет сейчас об этом думать, а уж до разговора с Лялькой на эту тему точно не опустится…

Но вмешаться все же должен. Не говоря о том, что все эти любовные шашни были сейчас совсем некстати, Лялька приняла совершенно неправильное решение: вместо того чтобы заставить французов выполнять условия договора, она собирается расторгнуть его. И что это даст? Только то, что у них не будет гонщика, да еще за это придется заплатить французам приличные деньги за неустойку, заложенную в контракте. Можно ли назвать такое решение рациональным? Хотя о какой рациональности может идти речь, если еще вчера утром у Ляльки и мыслей не было о том, чтобы оказаться во Франции!

Формально подготовка команды русских гонщиков, Калашников, его стажировка — все это было Лялькиным делом, ее забавой, но именно забавой! Не думает же она, что он позволит ей действовать вопреки его замыслам. Хорошо еще, хоть догадалась позвонить, дурища…

Это ж надо было ей так угадать! У него именно на сегодня запланирована, например, крайне щекотливая встреча с членом московского правительства, ведающим иностранными инвестициями, и встреча эта как раз насчет иностранных вложений в трассу «Формулы», стройки, в которой он, Соболевский, при всех своих миллионах, кровно заинтересован.

Ведь если Лялька порвет контракт с французами, это скандал на всю Европу, это ненужный шум, это лишний козырь врагам и конкурентам, подтверждение того, что он, Соболевский, не имеет никакого права фактически единолично осваивать такое ответственное дело, как стройка для «Формулы». И ведь всего-то, поди, захотела перетащить своего мальчишку в Москву, чтобы был поближе…

А может, и правда — приехала дуриком да увидела что-то такое, что разозлило ее, вывело из себя… Уж кто-кто, а он знал, как это у нее бывает.