Формула истории

Тонкая игра папского престола (вот где уж коварство) привела к созданию на антирусской базе коалиции великих военные держав того времени. Для чего пришлось совершить государственный переворот в Стокгольме, поменяв протестанта Эрика на католика Юхана, и осуществить манипуляцию выборами польского короля. К власти с помощью откровенного шантажа – татарских набегов – был приведен османский вассал Стефан Баторий. И эта вся силища – Польша, Литва, Швеция, Крым – была направлена на разгром малопроизводительной и малонаселенной России. Противник вел войну на уничтожение, Vernichtungskrieg. Наемные войска Стефана Батория, нанятые на деньги Германской и Османской империй, в стиле Батыя вырезали население и гарнизоны занятых русских городов; шведы в одной только Нарве убили семь тысяч горожан, крымские татары разоряли Рязанский край; подстрекаемые османскими агентами заволновались поволжские народы.

Русь не сменила вектор развития, хотя сильное государство, созданное Иваном IV, осталось на века.

Чингисхану простили уничтоженные цивилизации; всемирная империя с центром в Каракоруме – это ж для книги рекордов Гинесса. Протестантам забыли истребление «ведьм» и уничтожение католических городов, а католикам – сожжение еретиков и истребление протестанских городов, ведь переход к Новому времени явно требует жертв. Фердинанду и Изабелле простили десятки тысяч аутодафе и перемалывание миллионов индейских жизней – как же Европе без Нового Света. Прогрессивная общественность дала право Генриху VIII и Елизавете вешать разоренных крестьян, а немецким рыцарям их сжигать – без ликвидации лишних людей просто не развился бы капитализм. Кромвель, как великий британец, мог спокойно резвится в Ирландии, огнем и мечом загоняя коренное население на каменистые берега Коннахта. Король Баторий и король Юхан остались в мировой истории как большие либералы, хотя их армии имела обыкновение вырезать население захваченного русского города.

Иван IV же стал человеком минус тысячелетия. О нем пишут, его вспоминают в ежедневных американских газетах. И вспоминают, конечно, не земские соборы, не царские уставные грамоты, вводящие крестьянское самоуправление, не освоение Дикого Поля и не колоссальный территориальный рост Московской Руси.

Насколько раздуты новгородские казни января 1570 года (их, кстати, не заметил шведский посланник Паавали Юстен, находившийся в Новгороде в это время), но как мало говорится о голоде и чуме 1567—1569, которые, собственно, и смяли город. Причем, мор с чумой в цитадели "вечевой свободы" был столь частым явлением и во времена независимости, чем она выделялась даже среди неблагополучных русских городов. Нередко голоду способствовали западные «партнеры», блокировавшие город-побратим с моря, как например в 1445. А чума на Русь всегда приходила на Русь из вшиво-блохастой Европы именно через Новгород. Сколько написано о паранойе царя, видевшего кругом нерадивость и измену – но «диссидент» Курбский, начальствуя уже литовской армией, разорял за милую душу регион Великих Лук. Перед "новгородским делом" была таинственная сдача противнику важнейшей крепости Изборск. Странное случилось во время нашествия крымской орды в 1571 года, когда изменники фактически привели татар к Москве, а земская армия, по приказу воевод, укрылась в городе и сгорела вместе со столицей.

В 1572 татарско-турецко-ногайское нашествие повторилось, уже с целью установления азиатского ига. Однако орды были наголову разгромлены в судьбоносной битве при Молодях, всего лишь в 70 верстах от Москвы (именно в этой точке можно измерить максимальную глубину проникновения турков в Европу; Молоди, а не Вена). Эта битва была намного удачнее, чем Бородино, намного важнее, чем Полтава, и фактически по значимости сравнима с битвой под Москвой 1941 года. Но мы ухитрились ее забыть, потому что кто-то из высокородных гуманитариев посчитал, что опричный князь Хворостинин не может выступать в роли спасителя Отечества. (Этому князю, неоднократно затираемому родовитыми боярами, мы обязаны еще не одной победой).

А затем устоял и Псков. Даже после чумы и неурожаев, в условиях борьбы на три фронта, система Русь показала мобилизационные возможности, которые и не снились куда более крупным соседям.

На пик малого ледникового периода приходится правление талантливого, но несчастливого Бориса Годунова.

Какой-то американский журналист сказал, что вся история России – это сплошные иваны-грозные. Зачем нам сплошные? Если бы хотя бы правление Ивана Грозного и Бориса Годунова пришлось бы на более благоприятный климатический период, то сейчас бы Россия простиралась от Калифорнии до Ла-Манша, а о британской империи не было никаких пометок в учебниках истории.

Но, увы.

«Климатические колебания слабее влияли на цивилизации с высоким запасом прочности и гораздо сильнее – на цивилизации рискованного агрохозяйства»

Латов Ю.В.