Формула яда

И Мария Лукашевич тотчас едет в Сороки Львовские и предупреждает «пан отца» Дениса Лукашевича, чтобы он был начеку.

Предательская роль Дучиминской, соучастницы в подготовке убийства Галана, лишний раз показала, до чего в моральном падении может докатиться литератор, став на путь двурушничества, всячески пользуясь благами, которые давала советская власть, но меньше всего думая о том, чтобы принести пользу советской власти.

Дучиминская стала представительницей той группы литераторов, служивших врагам Украины, и в том числе Гитлеру, которых Галан заклеймил кличкой «мамелюки».

«Настало время, и кончилась «пригодонька щаслыва»,— писал он после освобождения Львова,— вот уже проходит год, как мамелюки потянулись в хвосте разбитой гитлеровской армии. Эго уже не эмиграция. Кто же в освобожденной Европе даст приют этим верным денщикам немецкого разбойника! Нет, это значительно хуже: беспрерывные скитания из угла в угол, из-под одной хаты к другой, и так — до кончины под чьим-то порогом. Морально они уже давно умерли. Еще год назад мамелюки сновали по Львову, сюсюкали, болтали, похихикивали, декламировали и писали — писали без конца и меры, а сегодня никто доподлинно не вспомнит о них теплым словом. Забыли их, забыли их писанину. Из бандеровского живодера не сделать героя, из «трезуба» лиры не сделаешь...»

Дело Иллария Лукашевича и его сообщников слушал военный трибунал Прикарпатского военного округа. На суде был зачитан страшный документ — акт судебно-медицинской экспертизы.

«Смерть Ярослава Галана наступила от одиннадцати рубленых ран головы, сопровождающихся нарушением целости костей черепа и повреждением правого большого полушария мозга и мозжечка... Десять из указанных ран, каждая в отдельности, являлись смертельными, и лишь одна рана в области левого теменного бугра захватывала только мягкие ткани... Удары убийцей были нанесены Га-лану сзади...»

Да, они так его ненавидели, что продолжали убивать его уже мертвого.

Денис Лукашевич признался на суде:

— Будучи сам, как священник греко-католической церкви, реакционно-националистически настроен, я в таком же духе воспитывал и своих сыновей... Их националистические убеждения и враждебное отношение к советской власти в известной степени являются результатом моего влияния.

С раннего детства три брата Лукашевичи слышат в семейном кругу рассказы о мнимых подвигах их дальнего родственника, который сперва убил по заданию ОУН комиссара польской полиции, а затем участвовал в нападении на почту в местечке Городок, на пути из Львова в Перемышль. Двенадцать украинских националистов, обученные, вооруженные и сагитированные тогдашним соратником Степана Бандеры Мыколой Лебидем, по кличке «Марко Проклятый», среди бела дня ворвались в здание почты и открыли огонь по почтовым служащим и посетителям.

Было ранено восемь человек, один из которых на следующий день скончался. Два националиста, в том числе и дальний родственник Лукашевичей, погибли от случайных пуль своих же боевиков, которые стреляли наобум, не целясь. Итог этого бессмысленного террористического акта был мизерный — 3200 злотых, захваченных в кассе. Но, несмотря ни на что, вся эта история была окружена в семье Лукашевичей ореолом романтики.

— Да, я был доволен, когда летом 1941 года немцы оккупировали Западную Украину, я встречал их с цветами,— говорил на суде Денис Лукашевич.— Начиная с 1945 года и до самого ареста я вместе с церковным старостой передавал для нужд подполья ОУН деньги из церковной кассы. Я дал указание старосте приходовать только часть средств, поступающих в кассу.

Денис Лукашевич сообщил еще одну существенную деталь, дорисовывающую облик украинского национализма:

— Прибывший ко мне в дом вместе с Иваном Гринчишииым участник оуновского подполья Евген беседовал в основном с моими сыновьями. Он говорил, что оуновское подполье придает серьезное значение работе среди молодежи, считая ее главным своим резервом, и хочет, чтобы молодежь поступала в советские высшие учебные заведения, чтобы ОУН имела в будущем свои кадры специалистов. Евген пояснил: война между Америкой и Советским Союзом неизбежна, притом очень скоро. В итоге этой войны Украина получит «самостоятельность», и тогда, бесспорно, потребуются свои подготовленные специалисты.

Таковы были основные обстоятельства убийства Ярослава Галана, такова была социальная среда, воспитавшая убийц писателя-трибуна освобожденной Украины.

На скамье подсудимых сидел и тот самый Ромко —Тома Чмилъ, которому не удалось убить Галана 8 октября 1948 года. Этот бандит еще до посещения квартиры писателя запятнал себя «мокрыми делами», после чего долго скрывался, переодетый в женскую одежду. Потом он пытался «убрать» председателя сельсовета села Збоище Михаила Герчука, стрелял в него, но, к счастью, не попал. После двух неудачных покушений он убил комсомольца Ивана Вилька, снял с него сапоги, а труп зарыл в снег.