Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв.

Значительное внимание вопросу о «куплях» Ивана Калиты уделил А.Е. Пресняков. Он внимательно разобрал все аргументы своих предшественников, сделал ряд интересных частных наблюдений, но в целом его толкование вопроса эклектично, и к твердому выводу он так и не пришел. С одной стороны, А.Е. Пресняков согласился с той точкой зрения Н.М. Карамзина, что «купли» князя Ивана имели отношение к великому княжению, а не к собственно Московскому княжеству[1536]. А.Е. Пресняков даже попытался подкрепить заключение Н.М. Карамзина указанием на структуру завещания Дмитрия Донского, где, по его мнению, было проведено четкое разграничение между старыми вотчинами (московскими) и великокняжескими владениями[1537]. К последним А.Е. Пресняков отнес и «купли» Ивана Калиты. Однако ссылка духовной на характер приобретения Галича, Углича и Белоозера заставила А.Е. Преснякова все-таки выделить «купли» из общего комплекса великокняжеских волостей[1538]. Даже при довольно искусственном членении завещания Дмитрия Ивановича[1539] содержание сделок, названных в нем «куплями» Калиты, а также судьбы Галича, Углича и Белоозера до их слияния с вотчиной московских князей продолжали быть для А.Е. Преснякова неясными, и он вынужден был воспользоваться объяснением С.М. Соловьева об оставлении Калитой некоторых владельческих прав за местными князьями[1540]. «Уступка княжеских владений великому князю с сохранением права владельца "ведать" их пожизненно встречается и позднее в московской практике», — писал А.Е. Пресняков, пытаясь дополнить объяснение С.М. Соловьева ссылкой на передачу белозерской княгиней Феодосией земель своему племяннику Дмитрию Донскому[1541]. Но разбирая указанный им же случай, А.Е. Пресняков вынужден был констатировать, что речь в нем идет только о части княжеских белозерских волостей, а не обо всем княжении, и что «купли» Калиты — «владения иного типа и судьба их иная»[1542]. В итоге решения вопроса о «куплях» так и не последовало.

Весьма ценные соображения о «куплях» были высказаны М.К. Любавским. Он отверг мысль С.М. Соловьева о том, что в результате сделок Калиты за местными князьями могли оставаться права самостоятельных правителей. «… Такая сделка, — считал, и основательно, М.К. Любавский, — была бы мыслима в форме предоставления княжеств в пожизненное владение продавшим князьям, а не до поры до времени, со включением и преемников»[1543]. Сам М.К. Любавский полагал, что «купли» действительно имели место, что Калита купил Галич, Углич и Белоозеро, заплатив ордынский выход за местных князей (здесь М.К. Любавский последовал за догадкой, высказанной еще С.М. Соловьевым[1544]), которые в результате такой операции перешли на положение князей служебных[1545]. Но если М.К. Любавский прав в определении юридического статуса утративших свою власть галицкого, углицкого и белозерского вотчичей, то его мнение о характере «купель» Калиты вызывает серьезные сомнения. Оно не находит аналогий в фактах русской истории XIII–XIV вв. Непонятным остается и отсутствие упоминаний «купель» в духовной самого Калиты и его сыновей.

Поэтому Л.В. Черепнин высказался за существование недошедшего завещания Ивана Даниловича, в тексте которого упоминания о «куплях» имелись. По предположению Л.В. Черепнина, эта духовная Калиты не была утверждена в Орде, и ее пришлось отставить. Лишь полвека спустя Дмитрий Донской вспомнил о ней и в своей «душевной» грамоте сослался на «купли» деда[1546].

Нужно сказать, что мысль Л.В. Черепнина о третьей духовной грамоте Ивана Калиты не является оригинальной. Впервые она была высказана В.И. Сергеевичем, который сам же отверг ее по весьма веским соображениям[1547].

На другой недостаток изложенной концепции указал А.И. Копанев, отметивший, что Л.В. Черепнин под «куплями» понимает «обычные приобретения сел на территории Белоозера, Галича и Углича», тогда как в духовной Донского речь идет о «купле» его дедом целых княжений[1548]. Под «куплями» А.И. Копанев предложил понимать «определенный успех политики Ивана Калиты, который давал право внуку указать на купли как на основание своих политических действий»[1549]. Нельзя не видеть, что подобный «определенный успех» не разъясняет существа дела. «Определенность» страдает неопределенностью. Не случайно поэтому, что, говоря о Белоозере, А.И. Копанев «куплей» Калиты считает… брак белозерского князя с дочерью Ивана Даниловича, в результате которого княжество будто бы было подчинено Москве[1550]. Думается, что искусственность подобного понимания очевидна.

С.М. Каштанов предположил, что Иван Калита купил только города Галич, Белоозеро и Углич, а их волости были захвачены уже Дмитрием Донским, примирив при таком решении вопроса мнения С.М. Соловьева и В.И. Сергеевича[1551].