Формирование философии марксизма

Оценивая с материалистических позиций исторические судьбы классической немецкой философии, Маркс и Энгельс критикуют младогегельянство как теорию, которая не способна выйти за пределы гегелевского учения, т.е. за пределы идеализма, и выдает противопоставление одного элемента гегелевской философии другому ее элементу за ее окончательное преодоление. «В системе Гегеля, – пишут Маркс и Энгельс, – существуют три элемента: спинозовская субстанция, фихтевское самосознание и гегелевское необходимо-противоречивое единство обоих элементов – абсолютный дух. Первый элемент есть метафизически переряженная природа в ее оторванности от человека, второй – метафизически переряженный дух в его оторванности от природы, третий – метафизически переряженное единство обоих факторов, действительный человек и действительный человеческий род» (1, 2; 154). Спор между двумя крупнейшими представителями младогегельянства Д. Штраусом и Б. Бауэром остается спором в пределах гегелевской идеалистической системы: Штраус берет за отправной пункт спинозовский элемент гегелевской философии, Бауэр исходит из ее фихтеанского элемента. Штраус считает евангельские легенды результатом стихийного, бессознательного («субстанциального») мифологического творчества первых христианских общин, специфической формой проявления народного духа. Б. Бауэр, напротив, видит источник евангельских легенд в самосознании, в деятельности выдающихся религиозных проповедников, сознательно творивших эти легенды, образующие необходимую ступень исторического развития, самовыражения, самоотчуждения общечеловеческого самосознания.

И Штраус, и Бауэр критикуют Гегеля: первый – за недостаточное развитие учения о субстанции, второй – за недостаточное развитие учения о самосознании. Но оба остаются на почве гегельянства. Лишь Фейербах действительно размежевывается с гегелевской философией и идеализмом вообще, поскольку он срывает с природы и человека мистический покров и ставит на место их идеалистической мистификации материалистическое учение о единстве человека и природы. Природа для Фейербаха не есть внешняя по отношению к человеку реальность. Человек также есть природа, а не нечто внешнее для нее или сверхприродное. И хотя, как указывают Маркс и Энгельс, отправным пунктом для Фейербаха служит гегелевская концепция, он приходит к противоположным учению Гегеля философским выводам. «Только Фейербах завершает и критикует Гегеля, отправляясь от гегелевской точки зрения. Сведя метафизический абсолютный дух к „действительному человеку на основе природы“, Фейербах завершил критику религии и в то же время мастерски наметил основные черты критики гегелевской спекуляции и, тем самым, всякой метафизики вообще» (1, 2; 154).

Здесь, как и в других местах «Святого семейства», исторические заслуги Фейербаха, несомненно, преувеличиваются, так как Маркс и Энгельс еще находятся под влиянием его философии. Это не значит, однако, что нам следует просто опустить приведенную оценку материализма Фейербаха как не соответствующую действительности, Эта оценка весьма содержательна, несмотря на очевидное преувеличение. Фейербах, конечно, не завершил критики религии, поскольку он не вскрыл тех исторически преходящих экономических отношений, которые обусловливают господство стихийных сил общественного развития над людьми. Но он хорошо понимал, что религия освящает социальное неравенство, угнетение, эксплуатацию. С точки зрения религии, указывал Фейербах, «самовольное изменение существующего порядка вещей есть святотатственная революция» (19, 2; 679). И Фейербах решительно выступает на стороне «святотатственной» революции: «Необходимым выводом из существующих несправедливостей и бедствий человеческой жизни является единственно лишь стремление их устранить, а отнюдь не вера в потусторонний мир, которая складывает руки на груди и предоставляет злу беспрепятственно существовать» (там же, 808). Маркс и Энгельс, разрабатывая идеи, лишь в зародыше содержащиеся в учении Фейербаха, сплошь и рядом рассматривают их как непосредственно вытекающие из его учения. Эта признательность своему выдающемуся предшественнику не мешает основоположникам марксизма развивать новую систему взглядов, принципиально отличную от фейербаховской философии. Фейербах, как известно, был метафизическим материалистом, а в понимании общественной жизни – идеалистом, хотя его антропологический принцип содержал в себе зародыши исторического материализма.