Forever… От темноты к свету. Часть первая

Вскрикнув в испуге, стоящая позади него девушка вздрогнула и застыла в отчаянной, и в то же время, абсурдной попытке своими действиями остановить неумолимо текущее время.

Яркие и будоражащие эпизоды событий последних 29 дней пронеслись молниеносной лентой у всех перед глазами. Один короткий миг растянулся до бесконечности, чтобы рассказать историю, которая ни для кого не закончилась так, как он изначально ожидал.

* * * День первый

Камелия сидела на берегу моря и смотрела вдаль на ветряные станции, виднеющиеся на горизонте у другого края. Море – такое спокойное и в то же время такое бурное, такое манящее и такое отталкивающее, такое таинственное и такое открытое – оно было так похоже на неё. Вернее, на неё прежнюю.

Расположившись на большом пологом камне на берегу у прибрежного мелководья, она слушала крики кружащих в воздухе птиц и чувствовала себя в полной умиротворённости. Это было её море, самое родное и любимое. «Северное» или, как для нее было привычнее, «Ваттовое». Так его прозвали в связи с неповторимым ландшафтом, дающим всем желающим возможность шлепать по воде и грязи прибрежных районов в периоды отливов. Девушка знала много о его водах и бес численных обитателях. Еще в детстве её дедушка не раз рассказывал об уникальной среде обитания в его илистом дне, когда они летними вечерами – совсем так, как она сейчас, сидели на этом же камне. Долгие 11 лет разделили повзрослевшую за это время Камелию с ним, но воспоминания об этом дорогом ей человеке в такие летние тоскливые вечера были живы, как никогда. Невдалеке от неё стояла захваченная из гаража старая керосиновая лампа: ещё один атрибут их совместных посиделок, которые иногда затягивались в ночь. Когда на небе не было звёзд и полной луны, поздними вечерами становилось довольно темно и дополнительная подсветка была необходима: ведь находящаяся в сотне метров прогулочная дорожка освещалась фонарями лишь в районе стоянки караванов, у жилого квартала. А это значило, что порой приходилось сидеть или шагать около полукилометра, полагаясь только на мерцающие разноцветные световые маяки на противоположном берегу. И всё же, Камелия зажигала лампу лишь тогда, когда тьма становилась почти кромешной и уже начинала пугать, заставляя оглядываться на малейший шорох за спиной. Скорее, ею руководствовали привычка или ностальгия по тем счастливым и безмятежным вечерам – и она просто брала её с собой в этот укромный уголок, даже когда не планировала оставаться до темноты. Иногда ей казалось, хоть она и не верила в потусторонний мир, что в этой лампе осталась часть его души, и так она не чувствовала себя одинокой, разделив мысленно вечер с его невидимым призраком.

Внешнее спокойствие тем не менее было обманчиво. Ей было плохо. Вид и запах морского воздуха спасал от повседневности и уводил от реальности, которая так давила.

Мелкие и крупные размолвки с близкими стали для неё буднями. Особенно трения с сестрой изнуряли.

Кроме этого, Камелия, нежелающая впускать кого-то сейчас в близь себя, тревожилась из-за приезда чужака в их дом. Она прозвала его «испанец», услышав как-то в разговоре родителей о том, что того ещё ребенком привез сюда отец из глубинки Испании. Якобы с большим сопротивлением. В свою очередь, это привело к тому, что парень по сей день оставался верен своим корням и не стеснялся подчеркивать при случае свою принадлежность к другой нации.