Forever is not enough (СИ)

Эльфийка громко хмыкнула. Девушка обернулась и заставила себя улыбнуться брату. Его яркая золотая серьга слегка поблескивала, ловя на себе те скудные лучи солнца, что умудрялись прорваться сквозь плотно сбитые кроны многовековых деревьев. Листва сливалась в единое целое, образовывала над головой непроницаемую сферу и давила, давила, давила…

В этом возрасте всем нам кажется, будто мы особенные. Не такие, может быть, даже неправильные. Эллана и была неправильной в глазах собственных соплеменников. Она стремилась навстречу неизведанному: шуму других городов и селений, к новым людям и иным существам, более отзывчивым и благородным, чем эльфы. Но ее семья старалась спрятаться, укрыться от чужих глаз и прожить всю жизнь в сырой лесной чаще, в безопасности открытого пространства, в относительной дали от опасности могучих городов и непроходимой чащи.

– Лучше не мешай мне, – шепотом ответила девушка.

Брат недовольно нахмурился, чуть приподнявшись с места. Он оторвался от ствола старого дерева и привстал на цыпочках. Взгляд Элланы был направлен куда-то вдаль, зоркие темно-зеленые глаза, разрезом так похожие на его собственные, выискивали на горизонте что-то… Птицу или зверя? Что она там нашла? Брат, не искушенный в охоте, ничего не увидел.

Когда девушка ринулась в чащу, сжимая в руках лук, юноша за ней не пошел. Он только вздохнул, набирая как можно больше воздуха в легкие, вновь спиной прислонился к стволу дерева. О, ради Творца, пусть идет. «Наплевать», – думал Шартан, вспоминая диковатый нрав сестрицы, которой изредка даже завидовал из-за ее упрямства. Эллана, в свою очередь, завидовала старшему брату. Они были двойняшками, и Шартан коптил небо дольше сестры всего на семь минут.

Но разница в их суждениях, в их поведении была колоссальной. Шартан. Лучший из детей их дорогой матери, Первый стареющей ворчливой Хранительницы, к чьему мнению эльфы до сих пор прислушивались, одаренный бесценным даром владения магией эльф. Золото средь грязи, правда?

Пока ветви мелькали по обе стороны, пока листья слабо шуршали под ногами, эльфийка бежала вперед. Она закрывала глаза, представляя себя диким ветром, холодным и необузданным, жадно ловила шорохи, что доносились из леса. Так ее учили. Растворяйся, становись не охотником, но лесом, становись и шорохами листвы и шумом бурного речного потока.

Под ногами мелькнуло илистое дно ручья, впадающего в озеро, и девушка слабо улыбнулась, не сбавляя шага. А дикий олень, чем-то похожий и на галлу, и на простую лошадь, пасся неподалеку. Его шерсть цвета копоти блестела от жира, лоснилась на солнце. Животное повело ухом, услышав шорохи из чащи.

Поляну окружали плотные стены деревьев, и Эллана шла к ней с востока. Только повернулось животное в другую сторону, не к той преследовательнице. Эльфийке пришлось замереть. В пылу погони, следуя низменным своим инстинктам охотника, она и не заметила приближение опасности. Шартан остался там, в самой чаще, а зверь, которого так испугался олень, был здесь, был близко.

Лавеллан затаилась. Из тугой косы выбилась прядь темно-каштановых волос и упала ей на лоб. Девушка убрала ее за острое ухо, чувствуя, что тонкая кожаная броня соскальзывает с нее. Она запрыгнула на ветку ближайшего дерева и укрылась в тени его листвы. Скользко. Изумрудное море охотно поглотило ее лицо, руки и ноги, и Эллане оставалось только одно: ждать, пока хищник, тот другой, второй хищник уйдет, удовлетворившись оленем или погоней за ним.

Животное двинулось, в его черных глазах появился знакомый девушке блеск. Это страх, страх холодный, обволакивающий саму душу. Олень мялся, раздумывая над чем-то, дожевывая колючую и безвкусную траву. Однако одуматься и убежать он так и не успел. Всего доля секунды прошла, всего миг, прежде чем жизнь твари оборвалась. Одним метким выстрелом, единственным и твердым, что летел сквозь плотную стену животного ужаса.

Рука охотника не дрогнула, он попал оленю в глаз. Черная бусинка лопнула, кровь, перемешанная со слизью, брызнула наружу. Кровь вырвалась из его пасти вместе с предсмертным возгласом. Стрела прошла внутрь крепкого черепа наполовину, олень взвизгнул в последний раз и с гулким стуком упал на землю. Он успел почувствовать это, успел осознать происходящее, прежде чем уйти в темноту. Эллана громко пискнула, словно ее только что ущипнули. Она не боялась вида смерти, трупов диких тварей, но… Чья это стрела?

Она спряталась от дикого зверя, думая, что олень услышал волка или рысь, но бояться нужно было не хищника. По крайней мере, не такого хищника, что ходит на четырех ногах. Через несколько мгновений из зарослей выбежали два тонколапых пса с длинными узкими мордами, которых заводят знатные господа, а после них вышли и рабы, украшенные этими мерзкими рисунками на лице. Острые ветви из чернил и крови. Эллана закусила губу то ли от неприязни, то ли от страха. Ее не должны обнаружить в этом лесу.

– Прямо в глаз, господин, – сказал один из рабов, оборачиваясь назад. – Метко, господин, очень метко.