Форель и Фемида

— Не правда ли, ясно, — закончил он свой рассказ, — что именно случилось с этими мемуарами? Возьмем известные факты. В Зломце произошла утечка столь важной информации, что сэр Гарольд в своих — видимо, подробных — мемуарах не мог об этом не написать. Когда случилась беда, мы в особом отделе узнали от самого Лакландера, что, сознавшись в предательстве, младший Финн получил нахлобучку и покончил с собой. Мы знаем, что Лакландер умер с именем младшего Финна на устах и в то же время проявлял большое беспокойство насчет своих мемуаров. Мы знаем, что их публикацию он поручил Картаретту. Мы знаем, что Картаретт вынул пакет из ящика — впоследствии взломанного — и отправился к старшему Финну, как выразилась мисс Картаретт, с благой вестью. Не застав его дома, Картаретт спустился к реке. Наконец, мы знаем, что, разругавшись из-за форели, они заговорили о другом, но о чем — леди Лакландер, хотя и слышала все, умалчивает. Ну-с, дружище Фокс, почему же Лакландеры, Финн и Картаретты так чувствительны к этой теме! Не знаю вашего мнения, но у меня на это есть единственный ответ.

Фокс аккуратно вырулил на дорогу, ведущую к Хаммер-фарм, и кивнул головой.

— После того как вы все разложили по полочкам, мистер Аллейн, — дело, скажем прямо, такое, что яснее некуда. Но где мотив, необходимый для убийства!

— А кто знает, какие мотивы для этого нужны! Это может быть какой угодно мотив. Как знать! Главные для нас вопросы: где, для кого, с чьей помощью, каким способом и когда, милый мой Фокс. Зачем — вопрос не для нас. Клянусь вам, идя таким путем, сами того не ожидая, в один прекрасный момент мы ответим и на вопрос: кто.

— Вы всегда так говорите, сэр, — промолвил Фокс.

— Ну и ладно! Значит, я постарел и начал повторяться. А вот и покинутая нашей парочкой машина доктора. Подождем здесь, пока они разыскивают дамские туалеты. Новенький костюм миссис Картаретт небось попахивает духами. А может быть, и рыбой…

— Ей, наверно, одиноко, — заметил Фокс.

— Кому?

— Миссис Картаретт. Она здесь совсем чужая, занесло ее в такую глухомань — да здесь родословная у каждого доходит чуть ли не до средних веков. Так что ей здесь одиноко. И чем больше она старается к ним подладиться, тем хуже к ней относятся. Чем она с ними вежливее, тем больше они задирают нос.

— Да, — кивнул Аллейн, — это верно. Вы, Фокс, ткнули своим толстым пальцем прямо в одну из тех невидимых драм, которые лакландеры мира сего предпочитают не замечать. И вот еще что, Фокс. Все они, включая и вашу подружку, испытали бы облегчение, если бы убийцей оказалась миссис Картаретт.

Фокс вздрогнул и воскликнул:

— Неужто все?

— Все, — свирепо повторил Аллейн. — Все до единого. С их точки зрения, она посторонняя. Непрошенная гостья. Источник беспокойства. А те усилия, которые кое-кем из них были на нее затрачены, только усугубляют тайную неприязнь. Уверяю вас. Как там дела в Чайнинге?

— Я видел доктора Кертиса. Он уютно расположился в тамошнем морге и трудится над протоколом вскрытия. Ничего нового насчет ранений не выяснилось. Кертис сказал, что, по его мнению, идея насчет чешуек правильна, обещал поискать их и поработать с микроскопом. Скотленд-Ярд займется завещанием покойного сэра Гарольда и проверит, что поделывал капитан Сайс в Сингапуре. Они считают, что это не займет много времени, если по справочникам удастся отыскать кого-нибудь, кто в те времена служил в Сингапуре, а теперь сошел на берег. Если им повезет, они свяжутся с нами часа через два. Я попросил их дозваниваться через «Мальчишку и Осла» или чайнингский полицейский участок.

— Хорошо, — довольно безразлично ответил Аллейн. — Смотрите-ка, кто это там? Ну-ка!

Не успел Фокс и слова вымолвить, как Аллейн выскочил из машины, но, внезапно сбавив скорость, медленно пошел по аллее. На ходу он не торопясь набивал табаком трубку. Затем в поле зрения мистера Фокса появился герой этой неожиданной пантомимы — сельский почтальон.

Аллейн остановился и набивал свою трубку, пока почтальон с ним не поравнялся.

— Доброе утро, — сказал Аллейн.

— Утро доброе, сэр, — ответил почтальон и затормозил.

— Давайте-ка почту мне, — предложил Аллейн.

Почтальон сидел в седле, одной ногой упираясь в землю.

— Благодарствуйте, — сказал почтальон с соболезнующими нотками в голосе. — Всего-то одно письмо.

Он достал из сумки продолговатый конверт.

— Адресовано покойному, — многозначительно произнес он. — Да будет земля ему пухом, как говорится.

— Да-да, — кивнул Аллейн и с растущим волнением взял в руки продолговатый, знакомый с виду конверт.

— Надо же такому у нас стрястись, — продолжал почтальон. — Такая беда, да с кем — с полковником. Все его уважали, и человек он был добрый. А уж дочку его и жену до чего жалко! Бедная мисс Роза! Ужас, да и только!

Искренне сокрушаясь, почтальон все же дал волю деревенскому любопытству и покосился на Аллейна.

— Вы им, сэр, родственником будете?

— Спасибо за сочувствие, — сказал Аллейн, никак не реагируя на вопрос письмоносца. — Я передам ваши соболезнования мисс Розе и вдове.