Фонтан мечты

Борясь со слезами, грозившими ослепить ее, она закричала:

– Нилс, убей его!

Выбор сделан. Она умрет ради того, кого любит, а правду он выяснит уже без нее. Было одно мгновение, когда, казалось, сама жизнь замерла в оцепенелом ожидании, а потом...

Шипящий звук, странно похожий на бормотание на древнем языке. И прикосновение стали к щеке, которое было почти как ласка.

Запах металла, ударивший в ноздри, и горячая влага, потекшая по затылку. Еще мгновение, и она поняла, что чувствует запах чужой крови – крови Хоули, и тогда, собрав воедино все силы, что у него остались, он резанул ножом по ее горлу.

Он пребывал в кошмарном сне. И из этого сна не было выхода. Хоули был мертв, да горит в аду его душа. Древний меч развалился на куски, и острие его торчало из его тела.

Амелия была на грани обморока. Она лежала на полу с широко раскрытыми, казавшимися черными от расплывшихся зрачков глазами, и кровь текла из пореза на шее.

– Не шевелись! – сказал он, опускаясь перед ней на колени. – Не говори. Ничего не делай. О, Амелия, прости меня!

Руки его тряслись. Она накрыла его ладони своими и посмотрела ему в глаза. И для того чтобы понять, что она сказала бы ему, если бы могла говорить, ему не нужен был дар провидения. Хоули обвинил ее семью в заговоре против США. Чтобы сохранить жизнь близким, она должна была быть заинтересована в смерти Нилса, но она сама попросила Нилса убить Хоули, попросила об этом человека, который пытался затеять войну между их народами.

Ее самопожертвование потрясло его, заставило почувствовать себя ничтожным по сравнению с ней. И еще он был в гневе. Он не мог допустить, чтобы она видела это, он должен был доставить ее в безопасное место и лишь потом вступать в единоборство с врагом.

– Я заплатил кучеру, – сказал он, – чтобы тот доставил сообщение твоим близким. К утру они будут знать, где тебя искать.

Она хотела кивнуть, но едва не застонала от боли.

– Не смей! – крикнул он и только потом, вдруг догадавшись о том, что надо делать, сорвал с себя жакет и, распахнув жилет, оторвал полоску ткани от рубашки, чтобы перебинтовать ей горло.

– Не так, как это твои родичи умеют делать, – говорил он, больше чтобы успокоить себя, – но на первое время сойдет.

Подняв ее на руки, он понес Амелию прочь из гостиной, прочь от мертвого тела Хоули, прочь из этого дома.

– Мы не можем здесь оставаться. В доме никто не жил. Здесь ничего нет – ни еды, ни топлива, ничего, чтобы полечить тебя. Второй дом не лучше первого. Шедоу все оттуда вывез. Остается гостиница. – Он остановился и посмотрел на нее. – Ты выдержишь, если я отвезу тебя туда?

Она кивнула, но лицо ее было очень бледным, и под глазами появились темные круги.

– Тогда держись, – мрачно сказал он, быстро шагая по длинной аллее, в конце которой оставил Брутуса.

Добрый конь вскинул голову, завидев хозяина. Он стоял очень смирно, пока Нилс усаживал Амелию в седло и садился сам. Переезд к «Трем лебедям» казался нескончаемым. Амелия вскоре уснула, но Нилс боялся, что сон этот далеко не целительный. Боль и потрясение могли отнять у нее последние силы. До гостиницы еще оставалась половина пути, а в неярком свете месяца уже было видно пятно растекшейся крови на повязке. Он выругался и пришпорил коня.

Госпожа Портер не слишком обрадовалась тому, что ее подняли среди ночи. Ей не нравился лай собак, крики конюхов и вид собственного пузатого муженька в ночной сорочке и ночном колпаке, который поднялся, чтобы распахнуть ставни и посмотреть, что же там происходит.

Их гостиница была не из тех, что пользуются сомнительной репутацией, и ей не нравилось то, что постояльцы будут недовольны причиненным беспокойством.

– Этот тот самый мистер Вулфсон, – проинформировал ее муж, у которого щеки от возбуждения разрумянились. – И, похоже, он опять привез с собой женщину.

– Не позволю! Мне все равно, сколько он заплатит! Наша репутация все равно важнее.

– Репутация тебя не всегда так заботила, дорогая, – язвительно заметил ее муж. – Кажется, у него неприятности. Надо поторопиться.

– Послушайте, сэр, – убеждала Нилса госпожа Портер в вестибюле гостиницы, – мы не можем принять эту...

– Леди ранена. Мне нужна теплая вода, мыло и бинты.

– Ранена? Дайте посмотреть! О, пресвятая Богородица!

Нилс протиснулся мимо хозяйки и поднялся по ступеням.

– И, прошу вас, мадам, побыстрее.

И действительно, очень быстро горничные с квадратными от удивления и ужаса глазами уже носились вверх и вниз с кипятком и чистыми льняными лоскутами. А сама хозяйка явилась со снадобьем, которое она назвала «грудным эликсиром».

– Тут отличное лекарство, – заверила она Нилса. – Добытое за немалые деньги. Но, по правде сказать, я не знаю, что могу сделать для леди. – Уставившись на Амелию, которая неподвижно лежала на кровати, она спросила: – Ей что, горло перерезали, сэр?

– Что-то вроде того. Есть ли в округе врач? – Если он сам этих ублюдков ненавидел, но ради Амелии был готов поступиться принципами.

– Есть, сэр, – ответила миссис Портер. – Но он очень любит джин. Сэр, мы не хотим неприятностей с законом.