Фонтан

— Есть у вас в этой дурацкой конторе какая-нибудь жрачка? Хотя бы тосты с сыром?

Фотограф Уэйлон хлопает Дакворта по плечу.

— Паренек интересуется, можешь ли ты заказать сюда тосты с сыром из соседнего ресторана.

— Тимми, — говорит Дакворт. — Тосты скоро получишь. Но сначала скажи, как ты назовешь свой шедевр… э-э… арт-объект?

— «Рагнарёк», — сообщает Тимми. Он залпом выдувает полчашки воды из фонтанчика наверху, остальное выплескивает себе на лицо, поднимает свой арт-объект над головой, как Кубок Стэнли, орет: — «Рагнарёк-н-ролл»! — и устремляется прочь из комнаты прямо в музейный зал, а его желтые косы полощутся, как химиотрассы низко летящего реактивного самолета[9].

Дакворт, не склонный ни к импульсам, ни к действию, не может уразуметь, о чем орет Тимми, но понимает, что мальчик покинул комнату и вынес свое Искусство на просторы, заполненные глазеющими туристами, а потому бросается в погоню, зовя за собой своего подчиненного — фотографа:

— Уэйлон![10]

?

Уэйлон прекращает рефлексировать и издает нечто похожее на истеричный смешок. Но тут из зала, где исчезли Дакворт и Тимми, до него доносится восклицание Тимми:

— Человек за бортом!

Фотограф соображает: эти двое сейчас на третьем этаже, на балконе, нависающем над вестибюлем. До него доходит, что он НЕ СНЯЛ произведение Тимми и, если не как человек, то как профессионал, он тоже обязан броситься в погоню.

?

Тимми шныряет среди туристов и сотрудников музея; все они объяты апатией сторонних наблюдателей. Все, кроме детей, тычущих пальцем в него, и подростков, тычущих пальцем в смартфоны.

— Стой, Тимми! Стой! — вопит Дакворт. — Из любви к Искусству! Прошу, остановись!

Тимми несется вперед, его лицо овевают воздушные струи, он на ходу скидывает ботинки и переобувается в коньки. Теперь он хоккеист американской университетской команды. Они только что разгромили русского медведя, и теперь Тимми ищет на трибунах отца, вздымая над головой свой самодельный олимпийский Кубок Стэнли. (Воздержимся от критики спортивных познаний Тимми, это не наше дело.)

?

Уэйлон легко обгоняет Дакворта: такое ощущение, что толпа расступается перед ним, тогда как Дакворту, похоже, по пути достается немало тычков. Уэйлон щелкает автоматическим затвором и увеличивает масштаб, а ведь такая съемка, как известно любому фотографу и первого, и второго типа, требует особенной устойчивости.

Тимми останавливается, на мгновение замирает на месте, оборачивается и демонстрирует свой трофей. Тимми, как вы видите, больше интересуют трофеи, а не медали.

— США! США! США!

Уэйлон опускается на колено.

Делает восемь снимков.

Не в фокусе. Передержка.

Уэйлон настраивается. Делает еще два снимка. Тут Тимми опять разворачивается и срывается с места.

Мимо Уэйлона пробегает Дакворт.

— Тимми, пожалуйста, остановись! У Тимми только пятки сверкают.

— Вы верите в чудеса? — орет он.

Уэйлон снова щелкает. Точнее, щелкает его колено. Теперь он не может бежать, только хромает. А Дакворт блокирует сектор обстрела, и Тимми как раз поднимает свой шедевр над головой.

Наконец-то четкий снимок.

И вдруг наступает ТЕМНОТА.

— В музее нельзя снимать, сэр.

Какой-то парень-латинос с высоким армейским ежиком, в мешковатых брюках и плохо сидящей футболке поло закрывает объектив рукой. А другая рука по-гангстерски размахивает перед Уэйлоном рацией. На бейджике у парня значится: «Эктор».

Фотограф улыбается:

— Конечно, без проблем.

Он поднимает камеру над головой, включает автоматическую съемку. Огибает Эктора и с риском для жизни героически съезжает по перилам лестницы. Соскакивает и скользит на коленях, словно Элвис (с его «помпадуром»^{3} и всем прочим), направляет объектив вверх, фокусируясь на ограждении. Он не может упустить этот кадр.

Тимми останавливается у ограждения. Опирается на него. Игра поменялась, и Тимми орет:

— Уга-чака, уга-чака! Принесем в жертву девственницу!

— Нет, Тимми, — кричит Дакворт. — Лучше меня!

Но Тимми, ребенок, отнюдь не сидящий на риталине, переключает каналы со скоростью пулемета. Он достает сигарную зажигалку и поджигает карандаш. Запал загорается.

В этот момент Дакворт догоняет паренька, перегибается через перила, чтобы поймать шедевр, а Тимми О’Доннелл из Лейк-Фореста, штат Иллинойс, становится внебрачным сыном Томаса Фериби и Роберта Оппенгеймера^{4}. Его арт-объект называется «Маленький мальчик». С его помощью можно летать.

— Выпустить бомбы, суки!

Через свой объектив Уэйлон наблюдает, как она устремляется вниз, эта смерть с небес.

ФЬЮТЬ

ФЬЮТЬ

ФЬЮТЬ

ФЬЮТЬ

ФЬЮТЬ

ФЬЮТЬ

ФЬЮТЬ

И удар в лицо Уэйлону Нагасаки.

Один-единственный крошечный ядерный удар. Радиоактивные осадки достигнут Марса[11].

Би

«Не будь трусом», — сказал ему отец.