Фонарь Диогена

Тетки шептались, что Маруся из-за корысти Вику взяла, ведь ей было на тот момент всего двадцать три года. Поверить не могли, что молодая женщина на себя такую обузу навесила добровольно. Но Вика знала: вовсе не из-за корысти Маруся так поступила. Зачем иначе она тогда ее в деревню увезла из города, в свой дом, без канализации и водопровода, подальше от склок и сплетен? Просто Маруся любила ее и маму любила, а тетки – нет. Завидовали. Сначала, что мама Викина замуж вышла удачно, хотя она сестрам помогала. После зубоскалили, что она молодой вдовой осталась, при деньгах и свободе. А Маруся не завидовала, знала, какой ценой все это маме доставалось. Отец негодяем был порядочным, на людях – приличный дяденька, в администрации города – не последний человек, а дома – тиран. Вика отца помнила смутно, погиб он, когда ей пять лет исполнилось, на машине разбился. Мама ненадолго его пережила, всего на три года, но ее Вика помнила хорошо. Все помнила, даже морщинки и родинки на ее лице. Как умирала мама, Вика тоже не забыла. Тяжело она умирала, сильно мучилась. Сначала в душной больнице, потом дома, в соседней комнате, пропахшей лекарствами и мочой. Помнила Вика и цветок, стоявший в маминой комнате на подоконнике, красивый такой. Мама очень его любила. Он заболел вместе с мамой, а после ее смерти и вовсе захирел. Маруся пересадила его на мамину могилку, и он ожил. Это было как чудо! Маруся привела ее на кладбище, показала Вике цветок и сказала, что плакать по маме больше нельзя, потому что ей хорошо. Вика поверила и старалась больше не плакать, иногда только, когда никто не видел.

Мама вдруг появилась перед ее глазами, она стояла у окна, в лучах солнца, и с грустью на нее смотрела. Жгучая боль в животе отступила, стало легко, больше не тошнило. Вика улыбнулась, поднялась с пола и пошла маме навстречу.

– Нет, Вика, нет! – закричала мама, крик ее разлетелся по комнате, ворвался в Викино сердце, разорвал его на миллионы острых осколков, оцарапал желудок и горло, тело вновь стало тяжелым, Вика упала на пол и… подняла веки.

Яркий свет больно резанул по глазам. Вокруг все было белым и незнакомым, пахло хлоркой и крахмалом. Из ее руки, заклеенной пластырем, тянулся прозрачный проводок к капельнице.

– Слава тебе господи, очухалась! Напугала ты меня, Викуша, до звездей, – склонившись над Викиным лицом, Маруся погладила ее по голове и поцеловала в лоб.

– Я в больнице? – спросила Вика.

– В больнице, где же тебе еще быть.

– Марусь, значит, ты и в самом деле была? А я думала…

– Думала она! Чай, не была бы, ты здесь не лежала бы, – проворчала женщина. – Вовремя я к тебе поспела. Насилу прорвалась. Дверь в парадном заклинило, я ее дергала-дергала… Покамест не уперлась ногой, так, собака, и не открылась, – сообщила Маруся. – А уж потом на этаж-то поднялась, а у тебя дверь нараспашку, и ты – на полу. Я как заору во всю глотку! Весь дом сбежался. У меня же глотка луженая, ты знаешь, сколько лет я бригадиршей в колхозе отработала.

– А по телефону слабо было позвонить и врача вызвать? – рассмеялась Вика.

– Да ну их, телефоны ваши, – смутилась Маруся. – Не сообразила я. Ладно, отдыхай. Меня всего на полминутки сюда пустили. Насилу уговорила сестру: в палату интенсивной терапии никого не пускают. Странные люди, лучше ведь, когда с больным близкий человек рядом. Пойду сестру извещу, что ты глазоньки открыла.

– Маруся, постой! Забери меня отсюда, – забеспокоилась Вика. – Забери, я тебя прошу. Нельзя мне в больнице оставаться. Никак нельзя, Марусенька. Мне на ужин надо сегодня, к олигарху!

– Господи ты боже мой, вот дура-то непутевая! – всплеснула руками Маруся. – Ее с того света только что выдернули, а она на ужин к олигарху собралась!

– Ты не понимаешь! – схватив Марусю за руку, зашептала девушка. – Если я не попаду туда, Каринка меня не простит. Она не поверит, что Ленка меня отравить пыталась! Ленка – ее любимица, Зойка тоже. Карина подумает, что я сама наркоты нажралась, передоз себе устроила и наговариваю на Ленку специально, потому что завидую. Я завидую – да, очень я этим сучкам завидую! Но я ведь не травила их, как крыс.

– Викуша, никто тебя не травил, девочка моя, – с грустью улыбнулась Маруся. – Доктор сказал, что у тебя анафилактический шок случился, когда ты ту дрянь выпила. Аллергическая реакция. Давление снизилось резко, поэтому ты в обморок упала. Тошнота и рвота, боль в животе – вот так твой организм отреагировал на таблетку.

– Не может быть! – не поверила Вика.

– Шум и звон в ушах был?

– Ага, птицы крыльями в башке хлопали, – сказала девушка.

– Ну вот, типичный вариант анафилактического шока, так доктор сказал. Успокойся, Лена зла тебе не желала. Случайность это. Анализы сдашь в больничке, выяснишь, на что у тебя аллергия, и после домой поедешь.