Фомка-разбойник

Промышленнику это и на руку: один и тот же ванька два раза не пойдет в самолов, не станет надоедать, как с ящичной ловушкой.

Много надо хитрости, чтобы переловить всех ванек на острове. На каждую нашу выдумку они отвечают своей.

Недаром ванька сродни лисе патрикеевне.

21 января – 20 февраля

Остров Беринга

Помначкомпром обязан сам проверять промысел.

21 января выехал я с одноруким каюром Григорьевым в объезд по ухожам.

В это время года путешествие по нашему острову совсем не так приятно, как весной. Много опасностей ждет в пути, и часто даже не знаешь, как близко был от смерти.

Пришлось и мне попасть в такое положение.

Вот выписка из моего походного дневника.

29 января

Погода неважная, с утра ветер ост (восточный), и несет мелкий снег.

Сижу в юрташке на ухоже Лисенково. Надо мне скорей на Бобровый, а идти невозможно: путь туда очень опасный.

Каюр уверяет, что к обеду будет пурга.

Чтобы не задержаться долго, решили на собаках вернуться к Андриану, в Толстый мыс, где мы уже были вчера, и сегодня же выйти оттуда на лыжах в Перегребную.

Выехали в половине десятого при среднем ветре и малом снеге. Около часа поднимались благополучно в гору. Временами я слезал с нарт и шел пешком.

Наконец взобрались на перевал.

Намотали цепи на полозья нарт, как на колеса телеги, и все-таки понеслись с большой скоростью вниз.

Через десять минут достигли пологого места. Сняли цепи и косогором вдоль левого берега долины быстро, в один час, спустились до юрташки Толстый мыс.

Андриан нас встретил.

Как с утра предсказал каюр, после обеда разыгралась пурга. Мы поели, отдохнули и решили с Андрианом попытаться все-таки сходить в Перегребную. Надеялись, что в перерыве между шквалами сумеем выбрать правильное направление.

Предстояло идти через горы.

Мы вышли в два часа дня с лыжами и сумкой.

Благополучно прошли берегом первую бухту. Из второй взяли на юг. Начали подниматься в гору.

Все шло хорошо. Добрались до вершины первой горы, немного скатились, поднялись на вторую, повыше. Опять скатились, опять полезли вверх.

Пурга все сильнее, и – самое неприятное – все кругом заволокло густым туманом, ничего не видно.

Сначала Андриан шел уверенно. Потом начал часто останавливаться, проклинал туман.

Туман не рассеивался.

Брели уже наугад, по ветру, хотя оба знали, что поблизости есть опасные снежные навесы. Ступишь – и рухнет в пропасть висящая в воздухе глыба снега.

Я шел осторожно, то и дело тыкал лыжами вперед: нет ли провала.

Попали на ровное место. Андриан и говорит:

– Теперь я знаю, куда идти. Это озеро.

Пошел вперед.

Направление показалось мне подозрительным. Ветер дул теперь сзади и немножко справа. Значит, мы повернули в глубь острова.

От тумана и пурги стало совсем темно.

Разом пошло круто вниз.

Выдвигались из темноты снежные завесы, тяжелели над головой.

Спустились осторожно в узкую долинку, но она уходила круто куда-то совсем не по нашему направлению.

Поднялись опять на гору.

Шли долго. Все гора. Выше и выше.

Пошли косогором.

Вдруг Андриан разом остановился.

Обернулся – глаза черные, большие. Смуглое лицо посерело.

Я различил впереди глубокое ущелье. На другой стороне смутно виднелся крутой подъем и громадный навес.

Точно запомнились мне очертания страшного ущелья. Ступи Андриан еще шаг – и он сорвался бы в пропасть, а за ним и я.

Мы быстро повернули и пошли назад.

Отошли несколько шагов и стали. Андриан сознался, что запутался безнадежно.

Сняли лыжи.

Пошли в обратную сторону, против ветра.

Шли долго и утомительно, глубоко проваливались в снег. То и дело возникали впереди белые навесы, черные щели, дыры, и мы поспешно сворачивали в сторону.

Мокрый снег давно промочил нашу одежду; брюки, насквозь мокрые, пристали к телу. Силы выходят. Оба шатаемся, держимся друг за друга.

Вьюга в лицо, слепит и запирает дыхание. Лыжи в руках, как паруса, не дают идти. Бросить нельзя: только на них удержаться, если провалишься в щель.

Сил нет передвигать ноги.

Предлагаю Андриану выкопать лыжами яму и как-нибудь переночевать, пересидеть ночь в снегу.

Андриан не соглашается: одежды мало. Я – в одном дождевике, он – в фуфайке и робе. В сумке только тонкое одеяло.

– Маленько, – говорит Андриан, – еще попробуем.

Дальше бредем.

На миг вдруг прорвало туман, и сквозь пургу в темноте встали: слева гора, справа гора и что-то черное в ней. Должно быть, долина к морю.

Опять все скрылось. Но мы твердо запомнили направление по ветру.

Пошли. Вдруг круча вниз.

Осторожно пробуем лыжами: спуск и дно.

Спускаемся. Андриан впереди, я сзади.

Неожиданно Андриан исчезает.

Не успев понять, что случилось, и сам стремглав лечу вниз, пролетаю метра четыре и падаю прямо на Андриана. Больно треснуло лыжиной.

Поднимаемся, кости как будто бы целы. Все на месте.

Находимся в узком ущелье речки.

Пошли по нему. Вдруг впереди снежная стена. Речка падает в черную дыру под ней.

Пробовали царапаться по левому крутому берегу – не влезть.

Андриан вырубает ступеньки лыжей, я – своими крепкими солдатскими сапогами. На счастье, надел их утром вместо мягких торбасов.