FNaF: Into the pit

Школьные коридоры сверкали рождественскими гирляндами, и Милли не ошиблась, предсказав уродство выставленных на продажу украшений. Но вегетарианский чили был вкусным, и в буфете было впечатляющее разнообразие печенья, включая пряники, которые были её любимыми. После того, как они с дедушкой наелись досыта, она бродила по коридорам, делая вид, что смотрит на выставку поделок, но на самом деле ища Дилана.

Она нашла его в коридоре второго этажа. Но не так, как ей хотелось бы.

Дилан стоял перед ларьком, где продавались рождественские украшения в виде оленей, сделанные из леденцов. Но он был не один. Он был с Брук Харрисон, любезно симпатичной блондинкой, которая училась с Милли на уроках политики США. Дилан и Брук держались за руки и смеялись над какой-то личной шуткой так, будто были парой.

Милли прикусила губу, чтобы не задохнуться, развернулась и побежала по коридору и вниз по лестнице. Она должна была найти дедушку. Она должна была уйти отсюда.

– “Где же огонь, Дочь Дракулы?” – спросил её какой-то случайный мальчишка. Она даже не стала пытаться понять, кто это был. Все они всё равно были одинаковыми.

Она вбежала в столовую, оглядывая толпу в поисках уродливого рождественского свитера дедушки. К сожалению, многие люди были одеты в уродливые рождественские свитера.

Наконец она нашла дедушку за столиком с напитками, попивающим кофе и беседующим с парой других стариков, которые также были учителями на пенсии. Эти парни, очевидно, делали покупки в том же магазине уродливых рождественских свитеров, что и дедушка.

– “Нам надо идти” – прошипела Милли.

Дедушка обеспокоенно нахмурился. – “Тебе стало плохо или что?”

– “Нет, мне просто надо идти”. – Почему он не мог двигаться быстрее?

– “Хорошо, милая”. – Он посмотрел на других стариков взглядом, который, казалось, говорил: «Они такие эмоциональные в этом возрасте», а затем сказал: – “Увидимся позже, парни. Счастливого Рождества”.

В машине дедушка сказал: – “В чём дело, милая? Неужели кто-то в школе сказал что-то такое, что ранило твои чувства?”

Милли не могла поверить, что её дедушка может быть таким глупым. – “Никто в школе мне ничего не говорил, потому что никто в школе никогда мне ничего не говорит. Никому в этой школе нет дела до того, живу я или умерла!” – Она всхлипнула и потёрла глаза, пытаясь остановить поток слёз.

– “Я помню, что чувствовал себя так же, когда был в твоём возрасте. Я ни за что не вернусь в свои четырнадцать лет, даже несмотря на все те годы, которые мне предстояло прожить”.

Слёзы не останавливались. Милли смотрела в окно и старалась игнорировать дедушку. Он никак не мог этого понять. Никто не мог этого понять, особенно люди, которые были в восторге от рождественских свитеров, печенья и всех этих фальшивых счастливых вещей, которыми они заполняли свой разум, чтобы отогнать страх смерти.

Милли не боялась смерти. Прямо сейчас смерть казалась ей единственным другом.

– “Ого, да мы и впрямь придирчивы, не так ли?” – сказал голос. – “Для того, кто хочет получить конечный результат, мы ужасно суетимся по поводу того, как его достичь. Но есть ещё много вариантов. Я чувствую себя официантом, рассказывающим меню в шикарном ресторане. Разница, конечно, в том, что от одного меню у тебя будет еда. От другого меню ты будешь мертва”. – Низкий, грохочущий смех. – “О, я превзошёл сам себя. Хм… раз уж я заговорил о еде, то что насчёт кипячения? Знаешь ли ты, что Генрих VIII сделал кипячение заживо официальной формой наказания во время своего правления? Забавно, что они называют это кипячением заживо, потому что неизвестно, надолго ли ты останешься в живых. Но я мог бы легко залить свои внутренности водой, а затем использовать свои запасы энергии, чтобы поднять температуру выше, выше, выше. Сначала это будет похоже на приятную, тёплую ванну, но потом будет просто становиться всё жарче, жарче и жарче. Интересно, станешь ли ты красной, как омар?”

Милли с несчастным видом сидела за своим столом в столовой, зная, что обречена есть в одиночестве. Она открыла сборник ужасов, который выписала в школьной библиотеке. Книги, по крайней мере, всегда будут составлять ей компанию.

Но вдруг напротив неё сел Дилан, ведя себя так, будто абсолютно ничего не случилось. – “Привет” – сказал он.

– “Как ты можешь просто вот так сидеть напротив меня?” – сказала Милли. Он был очень непринуждённым, открывая свой кетчуп и делая маленькую красную лужицу на своей тарелке, просто как и всегда.

– “Как?” – растерянно сказал Дилан. – “Я сижу здесь каждый день”.

– “Я думала, ты захочешь посидеть с Брук”, – сказала Милли.

– “У Брук обеденный перерыв в другое время, не как у меня”. – Он рассеянно макнул наггетс в лужицу кетчупа и сунул его в рот.

Милли почувствовала, как гнев поднимается от самых кончиков пальцев ног. – “А что я такое? Твоя резервная копия? Её дублёрша?”

Дилан потёр лицо, как будто он был уставшим. – “Прости, Милли. Я стараюсь не отставать от сути; я правда стараюсь. Но в твоих словах нет никакого смысла”.