Флот

Восмайер отпустил меня. Понурив голову, я стояла под зимней стужей их ненависти и искала убежище в своих воспоминаниях.

Прерия вздымалась серебристо-зеленым морем под весенним ветром, когда мы, держась за руки, вновь вышли из Обурга и прогуливались около реки. Там росли деревья с синими плодами, ронявшие на нас лепестки.

— Я скучала по тебе, — призналась я.

— А я — по тебе, — ответил Торсков. — Я все чаще подумывал вернуться сюда.

— Пока практические соображения не решили дело.

— Я приехал бы в любом случае.

— Вероятно, со временем, Джерик, не будем притворяться. Я рада, что нужна тебе для дела, которое способна исполнить. После будет видно.

Улыбка его получилась вымученной.

— Боже милостивый, ты способна дать отпор кому угодно. — Он глубоко вздохнул. — Ну, ладно. Я прибыл с планеты, о которой упоминал в последний раз, с Прокруста. Там вот-вот может случиться беда. Я разговаривал с людьми, включая одного из высших офицеров. Мы с ним нащупали подход к тому, что следует предпринять. Но нам потребуется помощь извне, от агента, которого нельзя расшифровать. Сдается, ты, именно то, что надо.

— Достаточно сумасшедшая, а? — Мурашки пробежали у меня по позвоночнику. — Ну, давай рассказывай.

…Позже, в комнате моего отеля в Алисоне, когда подступившие к окнам сумерки скрадывали беспорядок:

— Их будет несколько сот, Валя. Слишком много, чтобы сохранять тайну. Ты — журналист и знаешь, что утечка абсолютно неизбежна. Кто-нибудь окажется против или захочет получить награду, и донесет на нас. Но даже, если этого каким-то чудом не случится, как нам справиться с организацией дела, как обуздать прирожденных буянов, не привлекая внимания?

— Разве что собрать их вместе, под предлогом обсуждения их жалоб, неожиданно дать им шанс, и сразу же спровоцировать кризис так, чтобы не оставалось выхода, кроме немедленного бегства.

В моей кабине есть маленький проекционный экран. Сидя на койке, рассматриваю Прокруст, пока мы облетаем его. В свете ослепительного солнца планета выглядит бело-голубой, как раскаленная сталь. Тут и там из облаков выступают чернеющие вершины гор.

Открывается дверь. Войдя, Джерик закрывает ее.

— Время идти, — устало говорит он.

Я вскакиваю на ноги.

— Уже? — вырывается у меня.

Мы прижимаемся друг к другу, на что не осмеливались за время перелета.

— Боюсь — что так, — шепчет он мне на ухо. — Нас вызвал корабль Флота. Встреча произойдет через час. — Он пытается улыбнуться. — И нам больше не придется охранять недовольных, наблюдая как они поедают наши запасы.

Недовольные… — понадобилось несколько рейсов, чтобы доставить всех этих людей на орбиту. Любой, кто тем временем садился бы в очередной вагон в сторону города, мог сообщить в полицию, что это вовсе не сбор растений для ботанического сада в другом мире, как заявил сын Землевладельца при составлении плана операции. Да и не один сообщил бы — из страха, алчности или со злости. Так что большинство заставило меньшинство следовать с ними, добавив к своим преступлениям еще и похищение. Джерик запрограммировал свой домашний телефон так, чтобы известить командование о случившемся через три дня, когда нам предстояло оказаться вне пределов досягаемости. Послание заканчивалось просьбой прислать транспорт за нашими пленниками. И, естественно, за шпионом правительства.

Я вздрагиваю в его объятиях:

— Ты уверен, что это не военный корабль, который откроет огонь после совершения обмена?

— Я же уже сказал тебе, дорогая трусишка Наши отряды на планете. Уничтожить корабль было бы бессмысленным злом и настроило бы против весь Альянс. Старина Джайо знает психологию Флота. — Джерик делает паузу. — Ты бы лишний раз повторила в уме историю, которую должна рассказать.

Я на самом деле осуществляла наблюдение, получала деньги, изображала детектива, делая вид, что работаю на Совет Магнатов, хотя в действительности меня нанял другой младший сын Землевладельца, создавать себе политический имидж. Кузен Джерика не возражает, чтобы его считали глуповатым. Чего он хочет по-настоящему, так это заняться антропологическими и ксенологическими исследованиями, и Прокруст даст ему уникальную возможность.

Я прижимаюсь к мускулистой груди:

— Мне действительно нужно ждать два года, прежде чем вернуться?

— Минимум. — Губы Джерика прижимаются к моей щеке. Его руки стискивают меня, пока мне не становится больно. Я не жалуюсь.

— Когда они заняты, недовольство почти забывается. Потом они смирятся с тем, что адмирал Торсков не может выбросить из головы прекрасного врага и, наконец, после обмена письмами, ее пригласят с визитом, а потом… — он снова усмехается, немного жалобно. — Пусть будущие исследователи выясняют, какими негодяями были мы с тобой.

Мой взгляд скользит поверх его плеча, к миру, который дрожит от страха в ожидании. Это не мой мир. И существа, его населяющие — люди и нелюди — это не мой народ. Буду ли я счастлива здесь остаток моих дней? А он?

— Береги себя, дорогой, дорогой мой, — умоляла я его. — Останься в живых.

ИНТЕРЛЮДИЯ

— Так кто вы? — резко бросил Канар, закончив просматривать файл по Прокрусту.