Флот и война. Балтийский флот в Первую мировую

Теперь уже неприятель настолько приблизился, что можно было даже определить количество его судов: их было около 40.

Медленно двигаясь на нас, неприятель шел, имея впереди тральщики и два легких крейсера.

Мы все продолжали ходить бесцельно вдоль позиции, ожидая дальнейших событий. В это время, когда «Новик» подошел на 55–60 кабельтовых к Михайловскому маяку, какая-то береговая батарея неожиданно открыла по нему огонь, но стреляла очень медленно и с большими недолетами.

Около 1 часа 30 минут дня на горизонте был замечен большой взрыв, который проектировался на силуэте неприятельского корабля. Кто именно взорвался, да и взорвался ли вообще, или, может быть, это был просто взрыв нескольких детонировавших мин — от нас невозможно было определить.

Через некоторое время к позиции подошла «Слава», окруженная маленькими миноносцами. По ней сейчас же открыли сильный огонь один из линейных кораблей и легкий крейсер. «Слава» стала отвечать, но у нее получались большие недолеты и, за бесполезностью, она скоро прекратила стрельбу и пошла вдоль позиции к Михайловскому маяку. Подойдя к нему, она обстреляла его из 6-дюймовых орудий. Ей тут же стала отвечать береговая батарея, но расстояние для обеих сторон было слишком большое, и огонь пришлось прекратить.

Вскоре после этого по «Славе» опять открыли огонь два линейных корабля, причем один из них был, наверное, новейшего типа, так как имел очень крупную и дальнобойную артиллерию, и его снаряды крыли «Славу». Сама же она не могла далеко дострелять до противника, и потому ей пришлось отойти в глубь залива.

В 5 часов вечера со «Славы» заметили, что вдоль берега от Люзерорта пробирается неприятельский миноносец, и открыли по нему сильный огонь из 6-дюймовых орудий, так что тот был принужден повернуть обратно. В это время линейные корабли опять начали стрелять по самой «Славе».

Так прошел весь день. Неприятель продолжал беспрепятственно свою работу, все глубже и глубже оттесняя нас в залив. Малейшая попытка с нашей стороны помешать ему сводилась на нет благодаря его более крупной и дальнобойной артиллерии.

Когда стемнело, все миноносцы отошли к Кальбодаргрунду, а «Слава» — в Аренсбург, где был поставлен бон с сетями; миноносцы «Кондратенко» и «Охотник» оставлены в дозоре, в южной части позиции.

В 11 часов ночи мы приняли радио «Кондратенко», что в залив прорвались два неприятельских миноносца и что он с ними имел перестрелку, но потом, из-за полной темноты, потерял из виду.

После всех событий дня и прорыва миноносцев в залив ночь на 4 августа все провели очень тревожно. Все время приходилось быть начеку, чтобы вовремя отразить возможную минную атаку. Ночь была очень темная: за полкабельтова ничего не было видно. Это одновременно и улучшало, и ухудшало наше положение.

Около 3 часов ночи мы вдруг увидели на горизонте вспышки выстрелов и сейчас же пробили тревогу. Вскоре из радио миноносца «Войсковой» выяснилось, что, идя с «Украйной» на смену «Кондратенко», он встретил неприятеля и вступил с ним в бой, который длился всего лишь несколько минут. За это время «Войсковой» получил несколько легких пробоин и имел трех тяжелораненых матросов.

С 4 часов утра в дозор предстояло вступить «Новику», и поэтому, еще за полчаса до этого времени, мы снялись с якоря и пошли на позицию.

Уже светало. «Новик» шел вдоль позиции. На горизонте был виден Михайловский маяк. Вдруг с мостика заметили, что нам навстречу полным ходом идут какие-то два миноносца. В первый момент показалось, что это миноносцы 9-го дивизиона, но, всмотревшись хорошенько, мы сразу различили, что это что-то не то, и, чтобы окончательно удостовериться, подняли опознавательные. Ответа не последовало. Тогда стало очевидным, что это именно и есть тот неприятель, который прорвался ночью и имел столкновение с «Кондратенко» и «Войсковым».

Командир приказал открыть огонь. После первого же нашего залпа миноносцы повернули и стали отвечать нам. Их снаряды ложились очень хорошо, давая только небольшие недолеты и перелеты, но попаданий в нас пока не было.

Наша стрельба, в свою очередь, была безукоризненной. Третьим залпом мы накрыли первый миноносец и сбили ему трубу; на его полубаке возник пожар. Он весь окутался клубами пара и дыма, и на корме у него было видно яркое пламя. Стрельба его сразу ослабела и потеряла меткость, но он все еще стрелял.

Пора было приниматься и за другой миноносец, и командир приказал перевести огонь. Опять наша стрельба была губительна: и на этом миноносце также были видны пожары, и его стрельба перестала быть меткой. Вдруг мы заметили, что первый как будто бы стал понемногу оправляться и медленно ворочать к берегу. Пришлось снова перевести огонь, и было видно, как в него попало еще несколько снарядов. Возникли новые пожары, и он сильно погрузился кормой. Тем не менее миноносец продолжал медленно двигаться к берегу, выпуская белые и красные ракеты, и, по-видимому, стремился выброситься на мелкое место.