Флот и крепость

Все необходимое для штурма было наготове. Свыше ста сигналов флагами было придумано Ушаковым, чтобы передавать с флагманского корабля приказания и всем судам в море и десантным отрядам на берегу в день штурма.

Но он готовился не только руководить боем; ни одно сражение из всех, им данных, не обходилось без его личного участия в нем, и корабль "Св. Павел" обычно брал на себя труднейшую задачу. Это был уже несколько старый корабль, который и строился в Херсоне, - еще при Потемкине, - под наблюдением самого Ушакова, и поступил потом под его команду, так как был он тогда уже капитаном 1-го ранга.

Другие корабли, спущенные в воду с Херсонской верфи в том же 1784 году, частью были разбиты и потоплены, частью были приведены в ветхость проволочным червем, в изобилии водившимся в севастопольских бухтах; но свой шестидесятишестипушечный корабль Ушаков раньше, чем другие суда, спас от червя, обив его подводную часть медными листами.

Суровый с виду, Ушаков трогательно любил это свое создание.

Корабли при Потемкине строились в самом спешном порядке, из леса, которому не давали просохнуть, по старым чертежам, заранее обрекавшим их на тихоходность, и Ушаков, хорошо сведущий в деле постройки судов, сам просиживал долгие дни над чертежами, сознательно оттягивал срок выпуска корабля, чтобы дать возможность просушить для него доски.

В каждую мелочь при этой постройке вникал он, зато корабль вышел и наиболее ходким и наиболее способным к маневрированию, не говоря уже о том, что на нем была лучшая во флоте команда.

"Св. Павел" вышел показным кораблем. На нем любил бывать Потемкин, когда приезжал из Херсона в Севастополь; им же в первую голову щеголял он, когда принимал в Крыму Екатерину.

Тогда "Северной Семирамиде" вздумалось беседовать не только с самим Ушаковым, но и с одним из матросов его корабля - Филатом Хоботьевым. Она была тогда довольна всем, что видела: и только что завоеванным Крымом, и только что построенным флотом, и голубым морем, и солнечным ласковым днем, и больше всего собою лично, преодолевшей долгий древний путь "из варяг в греки" по Днепру, мимо Киева. Блистательно улыбаясь, как крымское солнце, обратилась она к Хоботьеву:

- Что, матрос, не ждали, должно быть, меня здесь, в Крыму, а я вот приехала на вас, матросов, посмотреть!

Богатырски сложенному Хоботьеву нужно было что-то ответить, раз обратилась милостиво к нему сама императрица, рядом с которой высился, как матерый дуб, одноглазый Потемкин и позади которой стояла такая огромная, такая раззолоченная свита... Толстая бычья шея Хоботьева от необычной работы мысли налилась кровью, он выкатил глаза, перебрал сухими губами и выпалил на весь корабль:

- От эфтакой царицы всего можно дождаться, ваше величество.

Всех в недоумение поставил этот матросский ответ, и прежде всех самое императрицу. Она обратилась по-французски к Потемкину, - счесть ли за комплимент такие слова, и тот ответил ей по-русски:

- Разумеется, матушка царица, это - комплимент - и даже комплиментище, притом же от чистого сердца.

После этого разъяснения светлейшего князя Тавриды Екатерина, улыбнувшись, церемонно наклонила голову в сторону Филата Хоботьева и пошла дальше, и все, кто был в ее свите, сочли своим долгом милостиво поглядеть на столь речистого и столь ловкого комплиментщика и улыбнуться благосклонно, следуя дальше.

Теперь Хоботьев был боцманом корабля. Для него, как и для самого Ушакова, "Св. Павел" стал родным домом.

В том же 1787 году, когда приезжала в Крым Екатерина, турки начали новую войну за тот же Крым и за все вообще берега Черного моря, отвоеванные Россией. Русский посол Булгаков был посажен немедленно в Семибашенный замок, а турецкий флот появился в Черном море.

Энергичный приказ пришел тогда из Херсона в Севастополь от Потемкина графу Войновичу, контр-адмиралу, командовавшему флотом:

"Подтверждаю вам собрать все корабли и фрегаты и стараться произвести дела, ожидаемые от храбрости и мужества вашего и подчиненных ваших. Хотя бы всем погибнуть, но должно показать свою неустрашимость к нападению и истреблению неприятеля. Где завидите флот турецкий, атакуйте его во что бы ни стало, хотя б всем пропасть".

Флот тогда действительно едва не пропал весь, но не от турок, а от сильнейшего шторма. Его раскидало у берегов Болгарии так, что один корабль утонул со всей командой, другой шесть суток носило по морю, пока не загнало, наконец, в Босфор, как подарок аллаха; только распорядительность Ушакова и усилия послушных ему матросов, таких, как Хоботьев, особенно тогда отличившегося, спасли корабль. От этого и командиру и команде он сделался еще дороже, как становится дороже матери ребенок, которого она неусыпными заботами спасает от смертельной болезни.