Флорис. «Красавица из Луизианы»

— Да, сударыня, так зовут моего славного коня! Мы с ним слишком оторвались от остальных охотников. Характер у моего коня еще более бешеный, чем у меня самого. Иногда его просто невозможно удержать! Клянусь честью, мы с ним довольно долго преследовали этого секача. Я весьма опечален, сударыня, что все так получилось, здесь есть доля и моей вины. Старый хитрый зверь, должно быть, почувствовал, что мы идем по его следу, вот и впал в такую ярость.

Как завороженная слушала Батистина речь незнакомца, произнесенную хрипловатым притягательным голосом. Девушка буквально пожирала его взглядом, безуспешно стараясь вспомнить, где она видела это лицо. Глаза мужчины горели странным огнем. Батистина вздрогнула от неведомого удовольствия, ощутив на себе этот пристальный и смелый взгляд. Незнакомец как бы машинально провел по лицу тонкой рукой, на которой блестел огромный бриллиант чистейшей воды.

— Нет ли у вас какой-нибудь тряпицы, чтобы я мог обтереть лицо и руки, сударыня?

Батистина без слов вытащила из рукава белоснежный батистовый платок с вышитыми инициалами и протянула его незнакомцу. Их руки соприкоснулись.

— Платок безнадежно испорчен, сударыня. Я оставлю его себе на память, — прошептал мужчина, улыбаясь.

Для девушки, недавно покинувшей монастырский пансион, Батистина сделала весьма заметные успехи, начиная с сегодняшнего утра, но не смогла не покраснеть, ощутив на себе ласкающий и теплый взгляд.

— Берегитесь, сударь! Эта девушка — очаровательная невинная простушка, мы возвращаемся с ее помолвки. Вы не боитесь попасть в пленительные сети? — немного сердито спросила Жанна-Антуанетта, подходя к Батистине и их спасителю.

Батистина, удивленная враждебностью тона подруги, посмотрела на нее. Глаза госпожи Ленорман, и обычно очень блестящие, вспыхивали пламенем, когда она смотрела на кавалера, и Батистина вдруг поняла, что Жанна-Антуанетта может превратиться в ее злейшего врага.

Мужчина весело и заинтересованно посмотрел на двух молоденьких женщин и обтер лицо. Батистина строила различные предположения и терялась в догадках. Поведение и манеры незнакомца сбивали ее с толку. Он был широк в плечах и не носил ни парика, ни треуголки: наверняка потерял их во время бешеной скачки. Его бархатистые миндалевидные карие глаза сияли, матовый загар говорил о часах, проведенных на открытом воздухе. У незнакомца были правильные черты лица. И на этом красивом мужском лице застыло сознание того, что его обладатель никогда и ни в чем не знал отказа. В Батистине неожиданно стало подниматься раздражение против человека, который бросал на нее взгляды самоуверенного собственника. Она подумала, что ей лучше не задерживаться. Девушка чопорно надула губки.

— Уже поздно! Мы можем ехать, дорогая?

— Да, с грехом пополам как-нибудь доберемся. У нас осталось всего две лошади. Юзеб сейчас выпрягает захромавшую, а тело факельщика он устроит на своем сиденье…

Батистина вздрогнула и передернула плечами.

— Прощайте, сударь, и благодарим вас за храбрость! — девушка торопливо присела перед незнакомцем, намереваясь направиться к карете.

— Прощайте, сударь! Ну что это за манеры! Вот так благодарность! О чем вы только думаете, Батистина? — вскричала Жанна-Антуанетта, довольная тем, что может преподать урок подруге. — Надо пригласить нашего спасителя в замок, он должен отдохнуть и прийти в себя после таких треволнений.

— Батистина! Мне следовало догадаться! — вполголоса произнес незнакомец, разглядывая испачканный кровью платок, на котором была вышита буква «Б», увенчанная короной из роз.

— Простите, сударь, вы примите приглашение, я надеюсь, — кокетливо улыбнулась Жанна-Антуанетта.

— Благодарю вас, сударыня, за столь любезное приглашение. Я не смог бы отказать обладательнице таких чудесных золотистых волос и такой обворожительной улыбки, но мне кажется, до нас доносятся крики моих друзей. Они меня ищут… Позвольте мне удалиться, сударыни…

Незнакомец протянул руки молодым женщинам, чтобы помочь им подняться в карету. С легкостью и необыкновенным изяществом он выполнил свою задачу и прислушался к шуму, доносившемуся из леса. Крики, понукания, ржание лошадей приближались с каждой минутой.

— Эгей! — хрипловато крикнул незнакомец, легко вскакивая на своего Императора, который флегматично жевал березовые листочки, уже развернувшиеся несмотря на поздние холода.

— Эгей! Эгей! Э-ге-гей! — послышалось в ответ со всех сторон.

Всадник, весь в черном, выскочил из зарослей. Он гнал коня галопом, крича на скаку:

— Ах! Боже мой! Наконец-то я-с вас нашел-с! Вы-с так-с неразумны-с и неосторожны-с, си…

— Ну вот и вы, дю Плесси! И, как всегда, опоздали! — прервал его незнакомец, прижимая палец к губам и призывая хранить тайну.

Всадник в черном придержал коня, тот поднялся на дыбы и остановился. С морды скакуна хлопьями спадала пена. Дамы с любопытством выглянули в окошко, чтобы посмотреть на вновь прибывшего. Всадник равнодушно помахал им треуголкой. Он вздрогнул и резко отшатнулся назад, увидев еще теплую тушу кабана, лежавшую поперек дороги, снова принялся осыпать «спасителя» упреками: