Флорентийский монстр

Через несколько часов Фаббри притащили в город, в главное управление, чтобы тот подтвердил алиби Спаллетти. Вместо этого Фаббри заявил, что в течение полутора часов, как раз в период, когда произошло преступление, его со Спаллетти не было.

— Верно, — сообщил следствию Фаббри, — мы со Спаллетти виделись. Как обычно, встретились в «Таверна дель Дьяволо» — в ресторанчике, где «индейцы» собирались, обсуждали дела и обменивались информацией перед выходом на ночную охоту. Фаббри добавил, что видел Спаллетти еще раз поздно вечером, когда тот остановился на спуске к виа дель Арриго. Таким образом, Спаллетти должен был пройти не далее десяти метров от места преступления в то самое время, когда, по оценке экспертов, произошло убийство.

Это еще не все. Спаллетти упорно твердил, что, обменявшись приветствиями с Фаббри, он немедленно отправился домой. Но жена его сказала, что когда она в два часа ночи легла спать, мужа дома еще не было.

Следствие вновь обратилось к Спаллетти: где он был от полуночи до, самое малое, двух часов ночи? Спаллетти не дал ответа.

Полиция засадила Спаллетти в знаменитую флорентийскую тюрьму «Ле Мурате», обвинив в уклонении от дачи показаний — форме лжесвидетельства. Власти по-прежнему не подозревали его в убийстве, но были уверены, что он скрывает важные сведения. Несколько дней за решеткой должны были вытрясти из него все, что он знал.

Эксперты прочесали дом и машину Спаллетти частым гребнем. В машине они нашли перочинный нож, а в «бардачке» пистолет под названием «скачьякани» — «собачий пугач», — дешевый пистолет, заряжавшийся холостыми патронами, для отпугивания собак. Спаллетти купил его по рекламе на обложке порножурнала. Следов крови не было.

Они допросили жену Спаллетти. Жена была моложе мужа — толстушка, простая честная деревенская девушка. Она не скрывала, что знала, чем занимается по ночам ее муж. «Сколько раз, — плача, рассказывала она, — он обещал мне перестать, а потом начинал сначала». И в самом деле, в ночь 6 июня он вышел «поглядеть», как он это называл. Она понятия не имела, когда вернулся ее муж, только утверждала, что после двух. Но она уверяла, что ее муж невиновен, что он никогда не мог бы совершить такого ужасного преступления, потому что он «так боится крови, что на работе, когда приходит вызов на дорожную аварию, отказывается садиться за руль».

В середине июля полиция предъявила Спаллетти обвинение в убийстве.

Специ, первым начавший освещать этот сюжет, продолжал вести его в «Ла Нацьоне». Он скептически оценивал действия полиции и указывал, что обвинение против Спаллетти сомнительно, в частности, отсутствуют прямые улики, связывающие его с преступлением. Кроме того, Спаллетти никак не был связан с Борго Сан-Лоренцо, где в 1974 году произошло первое убийство.

24 октября 1981 года Спаллетти в своей камере развернул газету и прочел заголовок, который, вероятно, только одному ему позволил вздохнуть с облегчением:

УБИЙЦА ВОЗВРАЩАЕТСЯ

На крестьянском поле найдена зверски убитая молодая пара.

Новым убийством Монстр доказал невиновность любопытного шофера «скорой помощи».

Глава 3

Во многих странах известны серийные убийцы, воплощавшие свою эпоху не превознесением ее ценностей, а обнажением ее темных сторон. В Англии был Джек Потрошитель, рожденный в туманном сумраке диккенсовского Лондона, выбиравший жертв из самого презираемого и низкого класса, из проституток, кое-как зарабатывавших на жизнь в трущобах Уайтчепела. В Бостоне был Бостонский Душитель, изысканный красавец-убийца, обретавшийся в самых элегантных городских кварталах, насиловавший и убивавший пожилых женщин и оставлявший их тела в невыразимо непристойных позах. В Германии был Вампир из Дюссельдорфа, духовный наследник Гитлера, садистски убивавший мужчин, женщин и детей. Кровожадность его была так велика, что накануне собственной казни он назвал предстоящую ему процедуру обезглавливания «последним удовольствием». Каждый убийца в своем роде являлся темным воплощением своего времени и места обитания.

В Италии появился Флорентийский Монстр.

Флоренция всегда была городом противоположностей. Благоуханным весенним вечером, когда заходящее солнце золотит ряд величественных фасадов на набережной, она может показаться одним из прекраснейших и изящнейших городов мира. Но в конце ноября, после двух месяцев непрерывных дождей, старинные дворцы выглядят серыми, на стенах видны мокрые потеки; узкие мощеные улочки пахнут сточными водами и собачьим дерьмом, и со всех сторон вас теснят каменные фасады, а нависающие крыши закрывают потускневшее небо. По мостам через Арно течет толпа под черными зонтами, спасающими жителей от непрерывного дождя. Река, столь прекрасная летом, превращается в бурный мутный поток, несет обломки стволов и сучьев, порой туши дохлых животных и прибивает их к пилонам моста работы Амманати.