Флора и фауна

`Если он не агент и решил использовать меня как девочку по вызову, сдав на руки сутенерам, или узаконенную любовницу для себя — я смело могу воспользоваться его приглашением и уйти за границу в трио, под эгидой успешно выполненного задания или сопровождения гражданки Перетрухиной, чтоб она не осталась в туманной Англии навеки. А там скрыться от великого «махинатора» Сергеева я смогу. Криминал — самая последняя инстанция, в которую меня стоит вмешивать. Опасно для жизни. Один такой пытался, шестой год трансляцию пурги и колючей проволоки смотрит и еще пять будет лицезреть.

Что ж, придется соглашаться, пока ничего иного не подвернется. Хоть какой-то выход, пусть хлипкий, но шанс'.

— Смотря, за что, — бросила, двигаясь к выходу. — Возьмите топор.

— Понятия не имею, есть ли он у Гали вообще.

— Тогда крепкий нож.

— Хорошо.

Но, видно, с ножами было туго. Сергеев провалился на кухне, как канул в бездну. Я попинала ногой дверь, злясь больше на себя, Макрухина и свою неспокойную и грязную до одури жизнь, остолопов-филеров, мужчин и женщин, жителей всеобщего зоопарка, на отвратную погоду и еще более отвратительные перспективы, открывающиеся передо мной. Облегчения сражение с дверью не принесло, и я решила сорвать злость на Леониде. Вернулась и застала идиллическую картину: экземпляр мирно ворковал по сотовому и рассматривал очередное нашествие туч в окне, благополучно забыв и обо мне, и о ноже.

— Да, Галочка, ей лучше. Я пригласил Зою пообедать… Конечно…

Отстукал морзянку благоверной. Какое похвальное откровение!

Только не верю я ни в твою верность, ни в заботу, ни в любовь с уважением.

Я неслышно прошла в кухню, села на стол, чтоб было удобнее дотянуться стопой до мужчины и начала пальчиками осторожно вытаскивать его рубашку из-под ремня, периодически поглаживая его спину. Леня повернулся ко мне, во взгляде появились насмешка и удивление.

Я мило улыбнулась: простите, сэр, но что возьмешь с проказливого дитя, которое не ведает, что творит?

Сергеев усмехнулся и двинулся ко мне, жужжа в трубку, как влюбленный ос, всяческие нежности своей Галочке, а рука-то уже гладила мою ногу. Ах, леди Перетрухина, знали бы, чем занимается сейчас ваш поклонник!

Я обхватила его ногами и прижала к себе: ну-ка, что теперь сделаешь? Будешь ломаться или сдашься на милость инстинкта? А ведь хочешь меня, ой, как хочешь.

Мои пальчики уже залезли под рубашку и гладили живот.

Сергеев замер, зрачки расширились и задышали. Он быстро свернул разговор и, сложив трубку, сунул ее в нагрудный карман, навис надо мной, уперевшись руками в стол:

— Я могу не сдержаться.

— А я и не пытаюсь, — прошептала, ласково взъерошив его волосы. — Я люблю тебя. Ты такой сильный, надежный. Ты мужчина моей мечты.

Он почти верил, и чтобы избавиться от почти, я потянулась к его губам, накрыла их, требовательно и нежно проникая язычком в рот, и потянула мужчину на себя. Дыхание лорда участилось, руки сжали меня, и он сдался, приготовился отпраздновать победу. Вот тут я его, милого, и взяла — выставила резко колено, когда сэр послушно начал ложиться на меня. Удар пришелся под дых, и лорда мгновенно скрутило. Леня охнул и отпрянул, согнувшись.

— Ой! Больно, да? Я нечаянно! — изобразила дурочку.

Мужчина с минуту хватал ртом воздух и силился что-то сказать. А я не отказала себе в удовольствии опять же нечаянно ткнуть пальцами в ребра. Лорд булькнул и рухнул на стол, брякнув лбом о столешницу, зажал бок рукой.

Я легла удобнее, закинула ногу на ногу, ожидая, когда милый придет в себя и, внимательно изучая его позу, стриженный затылок и лебл, виднеющийся на вороте рубахи — Barbary. Хорошая английская фирма. Прошлый объект, которого я посетила в Лондоне, очень ее уважал.

Вдруг я услышала смешок.

Странно, по голове вроде бы не била.

Сергеев повернулся ко мне лицом и рассмеялся, с искренним умилением и восхищением поглядывая на меня. Мне на секунду показалось, что он мазохист и получил истинное наслаждение от «ласки» под дых и по ребрам. Но в следующее мгновение я поняла — он смеялся над собой, а восхищался мной. Нет, действительно удивительный тип. Большинство мужчин испытали бы жгучее желание сатисфакции — они либо обозлились бы, либо попытались продолжить общение со мной, но уже грубо и напористо, причем некоторые соединили два в одно, а единицы попытались пошло ударить или вовсе уйти. Этот ржал, как жеребец, до слез из глаз.

— Ох, детка! — оттер выступившую влагу. — Давно меня так не развлекали! И как мастерски! Бис! Ха-ха… Браво, детка! Респект…Ха-ха… Подловила!… Ох.

— Я нечаянно, — заверила с легкой улыбкой на губах. Смех мужчины был заразителен и отчего-то приятен мне. Но битва еще не закончилась, и моя стопа опять принялась поглаживать его.

— О, не надо! Ха-ха! — отпрянул, выставляя ладони. — Благодарю за науку!