Флора и фауна

Их перепалка на венгерском была очаровательна, коктейль тоже недурственен. Я пила и следила за обоими мужчинами, мысленно подгоняя их к финалу с бурным и чисто русским эпилогом. Эти самцы были хоть и из разных прайдов, но хищники, а значит, не станут соблюдать принятые на западе законы этикета и потешат свое самолюбие душевно, по схеме оленьих брачных игр минимум.

Что я правильно думаю, подсказал мне горячий взгляд Энеску. Бройслав глянул на меня, как инвалидностью наградил, и опять начал вещать венгру ледяным тоном что-то неоднозначное.

— А вы не думали, что спрашивать нужно у меня, а не у дамы?

— Она не ваша рабыня. Вам не жена.

— Это ничего не меняет.

— Отнюдь.

— Вам нужны неприятности? — чуть улыбнулся Бройслав, и я с трудом сдержалась, чтобы не зааплодировать — мужчина явно был в бешенстве, но как держал маску уверенного спокойствия на лице?!

А главное, ни одной претензии ко мне! Да он действительно рыцарь!

Поверить бы еще в это и убедить самого рыцаря.

— Вы мне угрожаете? — удивился Иво. — Не стоит переходить границы, в любой ситуации нужно сохранять разум. Давайте попытаемся урегулировать возникшее недоразумение цивилизованным способом. Мне понравилась эта девушка. Я готов вам заплатить отступное…

Что сказал Печи, я не знаю, но то, что зря — поняла точно. И не я одна. Бройслав рывком выхватил мужчину из кресла и улыбнулся в лицо так, что у меня зубы о трубочку стукнули.

— Вам придется ответить за свои слова.

— Что ж, — прищурился нехорошо Иво, значительно раздраженный подобным к себе отношением. — Предлагаю выйти, пока моя охрана не выкинула вас прочь из заведения.

— Эта? — выгнул бровь Бройслав, с насмешкой кивнув в сторону мальчиков Печи. Они смирно сидели на своих местах, придавленные за плечи руками охраны Энеску. И ни одного движения со стороны официантов, служащих заведения или посетителей. Поразительно.

— Хорошо. Мы решим наш спор без посторонних, — ничуть не смутился Печи. — А ставкой станет эта юная дама. Вижу, она стоит того.

— Выйдем через кухню, охрана же пусть останется здесь, — постановил Энеску и выпустил мужчину. По тем взглядам, которыми они перекинулись, я поняла, что битва будет: оба не привыкли отступать, и обоим было безумно скучно. Я тоже заскучала: выходит, не я пешки расставляла, меня расставили.

Энеску подхватил меня под руку и потащил к выходу:

— Кажется, ты этого хотела?

— Мне больно!

— Мне тоже. Я предупреждал, не стоит возбуждать во мне ревность.

— Что ты собрался делать? Будете боксировать? — скривилась я и притихла, поймав туманный взгляд Бройслава. Он был не зол — он был в ярости, и куда она выведет, как меня коснется, можно было прогнозировать примерно как направление смерча. Но именно эта непредсказуемость наградила меня дозой адреналина и родила приятное чувство волнения, как это бывает перед любой неизвестностью.

Мы прошагали мимо озабоченных поваров, настороженно поглядывающих на нас официантов и ступили в уличный полумрак. Небольшой внутренний дворик освещал один фонарь. Две машины, клумба и скамейка в углу и завеса деревьев у выезда — вот и весь пейзаж.

Я только заподозрила подвох, как моя догадка подтвердилась. Вынырнувшие из тени другой двери Гарик и неизвестный мне тип схватили Иво и прижали к стене. Тот побледнел и, сообразив, что никаких битв не планировалось, тихо спросил:

— Кто вы?

— Энеску Бройслав. Надеюсь, теперь вы понимаете, что зря впутались в это дело?

— Я слышал о вас…Мне нужно было спросить ваше имя раньше. Я прошу извинения, если чем-то оскорбил вас. И у вашей дамы прошу извинения также.

— Я приму его позже. Сейчас же вам придется смириться с представлением.

И поставив меня перед Иво, спеленал руками, крепко прижав спиной к своей груди:

— Так что будем с ним делать, солнышко? Убьем?

Я похолодела, вполне допуская, что Бройслав способен на подобное. Но в мои планы не входило убийство.

— За что? Не говори глупостей.

— Но ты же хотела этого. Или нет? Ты думала, я устрою ристалище, а ты посидишь на капоте и поплюешь семечки, поглядывая на представление? Чего ты добивалась, Леночка?

Ласковое «Леночка», мягкий, вкрадчивый тон и крепкие, почти жесткие объятья не вязались меж собой, как не вписывались в ситуацию. Играет? — покосилась на него и встретилась с потемневшими, совершенно равнодушными глазами, в которых ни тепла, ни холода, ни мыслей, ни эмоций. Насмотрелась я в такие глаза. У Макрухина подобные экземпляры на особом контроле и в особом почете были. С одним даже работать пришлось: Коленька. Что кличка, что мужчина — истинный Коленька… А человека убить, что высморкаться.

— Не трогай его, — попросила хрипло, задрожав от мгновенно прокравшегося в душу холода. — Он обычная пешка.

— Тогда зачем ты поставила его на доску, Леночка? — тихо спросил Бройслав, согревая заледеневшую щеку теплом дыхания. Я вновь дрогнула, но уже от волнения, рожденного влечением. И вовсе потерялась от мелькнувшей мысли: я ненормальная, точно, извращенка. Или настолько влюбилась, что с головой раздружилась?