Флибустьерское море

Однако проникнуть в русло великой реки со стороны моря оказалось делом безнадежным: путешественники, не видя ориентиров, плутали и терялись в болотистом лабиринте. Первым это удалось сделать Лемуану д'Ибервилю в 1699 году, а в 1717 году его брат заложил город Новый Орлеан. Название было дано не в честь французского города, который защищала Жанна д'Арк, а в честь регента Луи-Филиппа Орлеанского.

Две-три сотни авантюристов, частью прибывших с Антильских островов, а частью из Франции – среди последних было восемьдесят незаконных солеваров, пожизненно изгнанных из страны, под руководством горстки плотников сколотили сотню хибар на берегу, кишевшем змеями и аллигаторами. Эти первые поселенцы, прозванные креолами, не имели еще понятия о креольском языке. Когда Франция в 1762 году уступила Испании все свои владения к западу от Миссисипи, включая Новый Орлеан, креолы единодушно решили, что сделка к ним не относится.

– Раз французский король отказался от нас, будем отныне править сами!

Бунт, вспыхнувший при первом испанском губернаторе (1768), свидетельствовал о строптивости нрава жителей Луизианы. Их привязанность к французскому языку и традициям была очень сильна. Тем не менее 20 декабря 1803 года Наполеон, забрав провинцию у Испании, продал ее Соединенным Штатам; восемьдесят миллионов франков – во столько оценил он заморскую территорию, размерами превосходившую Францию. Нет нужды говорить, какой горечью отозвалась эта базарная сделка в сердцах креолов, едва успевших возрадоваться своему воссоединению с Францией. Неудивительно, что новоорлеанцы встретили американских чиновников с тем же восторгом, с каким встречают разносчиков холеры.

Тем временем первые шаткие хижины уступили место кирпичным домам под кровлей из кипарисовой дранки, а потом появились и черепичные крыши. Бессмертная римская черепица соседствовала там с более элегантным материалом, ввозившемся из Нанта и Гавра, – плоской зеленой черепицей, отливающей зеркальным блеском после дождя.

Многие из этих жилищ имели балконы, и почти все – внутренние дворики – патио. На улицу выходили ворота с низким сводом, куда въезжали экипажи; при этом черному кучеру приходилось торопливо сдергивать с головы цилиндр, чтобы не задеть потолка. В патио были разбиты садики, на центральной клумбе непременно рос цветок, который поливала, холила и лелеяла сама хозяйка: согласно поверью, пока «памятный цветок» (это был розмарин) не увял, муж в разлуке хранил верность своей суженой. А в те времена долгих мореплаваний разлука нередко длилась годами.

Два страшных пожара, случившиеся при испанцах в 1788 и 1794 годах, уничтожили большую часть города. Согласно губернаторскому приказу, все сгоревшие дома надлежало отстраивать из кирпича и покрывать штукатуркой для защиты от сырости, а деревянные балки пилить не из первого попавшегося дерева, а только из кипарисов, срубленных в новолуние. Можно сколько угодно смеяться над нелепостью этого распоряжения, но факт налицо: эти дома стоят и поныне, прекрасно сохранившись во влажном субтропическом климате, к тому же в месте, часто посещаемом ураганами.

Фасады были украшены балконами, причем по роскоши их убранства можно было судить о достатке владельцев. Поскольку в Луизиане не было железной руды, балконы заказывали в Испании и привозили в готовом виде в Новый Свет. Затем, когда черные невольники обучились кузнечному ремеслу, из Испании стали доставлять лишь железо.

Процент черного населения Нового Орлеана в начале XIX века мне выяснить не удалось, но он должен был быть весьма солидным, поскольку, не считая рабов на плантациях, вся домашняя прислуга была негритянской. Еще сегодня в домах старого города – во Французском квартале – можно видеть жилища рабов; они помещались в первом этаже рядом с конюшней, каретным сараем и кухнями. Эти помещения ничем не отличаются от трущоб в современных западноевропейских «бидонвиллях» или жилья батраков на фермах кроме вделанных в стену железных колец, куда прикреплялись цепи. И эти цепи живы в памяти американских негров поныне...