Флибустьер

– Скажу, что дело хреново и пушки мы тащили зря. На тропе их рядом не поставишь, и даже одна будет мешать – обходить придется, или лезть через нее, или сбросить к черту после пары выстрелов. Но как ни крути, быстрой атаки не выйдет. Сколько людей на этом проклятом насесте поместится? – Он нарисовал пальцем в воздухе зигзаг тропы. – По одному идти придется, цепь не развернешь.

Капитан оторвался от зрительной трубы.

– Ну, одно я точно знаю: мы сюда пришли и без серебра обратно не уйдем. – Он мрачно хмыкнул и поманил пальцем Чича. – Эй, мошенник! Спроси-ка вождя, могут ли мулы пройти по тропе и подняться наверх. Как доставляют продовольствие? И как спускают вниз серебряные слитки?

Чич затеял переговоры с Гуаканари, а Серов легонько коснулся капитанова рукава:

– Если позволите, сэр… Могу я взять у вас трубу?

– Держи, – Брукс сунул ему тяжелый, в медной оправе, инструмент. – И дай взглянуть парням.

Качество старинного изделия было неплохим – утес с карнизом и серпантин дороги точно прыгнули к Серову. Теперь он рассмотрел, что тропу, похоже, вырубили в скале, и кое-где подъем перемежается ступенями. Что до бруствера, то он оказался загородкой в человеческий рост, сложенной из обтесанных и плотно пригнанных камней, без всякого следа скрепляющего раствора. Все это решительно не походило на европейскую работу.

Осмотрев скалистую стену от подножия до карниза, Серов передал трубу боцману и прислушался к словам Чича. Тот объяснял, что мулам наверх не подняться, что продовольствие затягивают в корзинах канатами и так же спускают серебро, а еще носят то и другое по тропинке, но только днем; ночью ходить по ней опасно.

– Сучьи дети, – пробормотал боцман за спиной Серова. – Засели, как в гнезде на мачте… Не подберешься!

– Подкрасться ночью, снять часовых, перелезть через стену… – начал Дойч.

– Не грузи дерьмо в уши, – сказал Тиррел. – Так и дадут тебе подкрасться! Индейцев они опасаются и ночью факелы жгут. Вот солнце сядет, и увидим.

– Тогда ядрами из пушек закидать. Снизу…

Teгг презрительно фыркнул:

– Думаешь, ядро из наших пукалок на триста футов залетит? Хрен собачий! Да и ядра двенадцатифунтовые… Вот если бы мортиры были![68] Шесть или восемь мортир с ядрами по тридцать шесть фунтов, да к ним вволю пороха… Тогда бы я это гнездышко разнес, только пыль бы полетела! Пушки сбил бы, стенку свалил, а когда забегают, засуетятся, самое время ударить с дороги. А иначе всех на ней положим. Каждого ублюдка, что летать не научился.

На минуту все смолкли, обозревая скалу. Было тихо, только вопили в чаще попугаи да скрипела и угрожающе щелкала какая-то тварь. Солнце садилось, темнело стремительно, как это бывает в тропиках, и, следуя предсказанию Тиррела, на стенах маленькой крепости зажглись огни. Довольно яркие – очевидно, горела смола в металлических чанах.

Серов вежливо кашлянул:

– Сэр…

– Да? – капитан скосил на него глаз.

– Думаю, я смог бы туда подняться. Не по тропинке, а прямо по скале.

Крепкие зубы Брукса блеснули в сгущавшихся сумерках.

– Один из фокусов, которым учат сыновей маркизов?

– Так точно, сэр. Наше семейное развлечение – штурмовать замки соседей. Помогает заполнить досуг.

Неожиданно Тегг подтолкнул его локтем – несильно и вроде бы по-дружески.

– А ты парень с юмором, как я погляжу. Прямо сейчас полезешь или как?

– Утром. В темноте мне не забраться.

Дойч выругался, а Тиррел одобрительно крякнул.

– Ну, залезешь, а дальше что? – спросил капитан.

– Канат и железки нужны, – сказал Серов. – Прочные острые железки, клинья, чтобы забить их в скалу. Видите трещины на карнизе и выступы вроде пальцев? Если поднять в трещины пару бочонков пороха с длинным запальным шнуром и взорвать, край карниза рухнет вместе с бруствером. У того пальца взорвать, который на мизинец похож, где пушки стоят… – Он подумал и добавил: – Только бочки мне одному не вытянуть. Помощник нужен, а лучше – двое.

Джозеф Брукс сунул пятерню за отворот камзола, почесал грудь и одобрил:

– Хорошая мысль, клянусь святой троицей! Это тебе зачтется, Эндрю. Два раза зачтется: когда монету будем делить и в Судный день. – Затем капитан повернулся к Теггу и спросил: – Ну как, Сэм, полезешь? С порохом у тебя ловчее всех выходит.

Бомбардир измерил взглядом темную скалу и покачал головой:

– Мое место на орудийной палубе, у пушек, а от высоты у меня головокружение, как после пинты рома. Тут, Джозеф, марсовые[69] нужны. Для этих обезьян лазать как по земле ходить.

– Я полезу, – вдруг сказал Уот Стур. – Мне что скала, что мачта, все едино, а мачты, на которую мне не забраться, дьявол еще не придумал. Заберусь! Была бы только снасть.

– И к ней еще две доли, – добавил Клайв Тиррел. – За лишнюю деньгу можно на трон Сатаны залезть, а он наверняка повыше этой горушки. Я марсовым восемь лет плавал и умения не растерял.

Брукс перестал чесаться, вытянул ладонь из-за пазухи и стукнул по ней кулаком, будто договор припечатал.

– Две доли каждому, а Эндрю-писарю от меня пистолет с серебряной насечкой. За хитроумие. Ну, джентльмены, за работу!