Флибустьер

– При мне ей безопаснее, чем на берегу. Слишком много соблазнов в Бас-Тере, не для юной христианской души, – заметил капитан и присосался к кубку. Потом добавил: – Хотя, если сказать по правде, в море свои опасности. Когда испанца брали, девчонке чуть не снесли башку. А снесли бы, что бы я делал? Она у меня одна наследница!

Губернатор сочувственно почмокал полными губами.

– Вы всегда можете оставить ее здесь, вместе со своими капиталами. Здесь, в моем доме, под присмотром мадам Жаклин. Вы же знаете, что моя супруга – дама самых строгих правил… Только вот здоровьем слаба – замучили мигрень, желудочная колика и боли в пояснице. Помнится, что был у вас отличный лекарь и хирург, итальянец из Венеции… кого-то он там зарезал, если не ошибаюсь? Ну, это не важно… хирург, который никого не зарезал, двух су[30] не стоит… иначе откуда ему, хе-хе, опыт взять? Если задержитесь в Бас-Тере, пришлите его ко мне – скажем, завтрашним утром. Пусть взглянет на мадам Кюсси. В прошлый раз он дал ей такую чудную микстуру!

– Непременно пришлю, – пообещал капитан и поднялся.

После серии поклонов, изящных у губернатора и более неуклюжих у капитана с казначеем, гости покинули дворец. По дороге Серову удалось заглянуть из холла в ближайшую комнату, где, под зеркалом в роскошной раме, стояли большие напольные часы. Первые, которые он увидел в этом мире… Приотстав, он вытащил свой швейцарский брегет, перевел стрелки на час сорок восемь и сунул свою драгоценность обратно в карман.

В послеполуденное время на знойных пыльных улочках Бас-Тера не было ни души. Солнце палило, слабый ветер с моря не умерял жары, и все живое, включая кур, собак и нищих, забилось по щелям и домам в поисках прохлады. У губернаторской резиденции стояли дома поприличнее, с каменными первыми этажами и деревянными вторыми, с пальмами и цветущими кустарниками вокруг, и располагались они просторно, каждый на своем участке – тут, вероятно, была обитель негоциантов масштаба мсье Филибера и кавалера Сен-Онжа. Дальше строения ветшали, уменьшались в размерах и теснились друг к другу все более кучно, образуя рядом с гаванью откровенный бидонвилль, скопище жалких хижин и лачуг немногим просторней собачьей конуры. Ничего интересного в этом зрелище не было, и Серов, шагая в арьергарде отряда, предпочитал рассматривать бухту, пристани, склады и корабли.

К счастью, его опасения, что здесь он может столкнуться с экипажем «Викторьеза», не оправдались – капер уже ушел на Сент-Кристофер, более крупную французскую колонию, лежавшую среди островов Наветренного архипелага. Если не считать баркасов и рыбачьих лодок, в бухте Бас-Тера сейчас стояли шесть кораблей: «Ворон» с захваченным испанским галеоном, голландский билландер[31] и два торговых судна Французской Вест-Индской компании с грузом тканей, пороха, вина и остальных предметов, подходящих для заморской торговли. Последний корабль, трехмачтовый «Гром», принадлежал тому самому Пьеру Пикардийцу, о чьих успехах губернатор отозвался столь презрительно. Его команда слонялась сейчас по кабакам, пропивая последние гроши.

Солнце огненным глазом сияло в небе, и тихая морская гладь была похожа на полупрозрачный зеленый нефрит с прожилками белоснежной пены. В двух лигах к югу от острова зелень становилась интенсивней, нефрит превращался в яркий изумруд, расцвеченный коричневым и желтым, – там лежала Эспаньола, Большая Земля, размеров которой Серов не знал, но смутно чувствовал, что сотней километров тут не обойдется[32]. По Эспаньоле бродили дикие быки, и охота на них считалась важным местным промыслом, кормившим четверть населения Тортуги, три или четыре тысячи буканьеров. Многие в экипаже «Ворона» были из этих охотников – Хенк, Алан, Чарли Галлахер, Джос, Люк и, очевидно, другие, пока незнакомые Серову.